– Ты уверен в правдивости слухов? Ты уверен, что точно знаешь кто она? Все здесь в долбаных масках, если мы возьмем не ту девушку, будет хуже, – в голове полнейший хаос, но эта новость, по крайней мере, дает надежду на то, что мне не придется каяться перед Энтони.

– Я уверен в информации на двести процентов, и если ты просто дашь мне добро, то мы уделим ещё десять минут времени на то, чтобы взять её. Шансы пятьдесят на пятьдесят.

– Ты уверен в информации или уверен в том, как она выглядит, и что безошибочно найдешь её?

– Уверен. Уверен, что не ошибусь. Она – тоже Ди Карло, – четко бросает Рик, таким тоном, что у меня не остается сомнений в том, что он знает, что делает. Выбора особо нет. Придется довериться. Раз он ещё вчера упомянул о «тайной дочери» Доминика, значит брат знает о чем говорит и что делает.

– Тогда вперед. Я направляюсь к вам. Если облажаешься, Рик, а значит, облажаюсь и я, ты знаешь, что будет…

– Каждый заплатит свою цену. Я знаю, Киан. И я знаю, кто она. Миа Ди Карло, – Риккардо прерывает связь, а я, наконец, осознаю, что моей птичке действительно удалось сбежать.

Это неудивительно. Моя бдительность стремится к нулю, когда я вспоминаю о страхе, в котором держит меня Энтони Морте на коротком поводке.

Даже самая красивая, сладкая и горячая киска, не может быть мне важнее, дороже… я даже не ставлю свое самое дорогое и бесценное в один ряд со столь низменными потребностями трахнуть даже самую горячую крошку.

У Энтони Морте в кулаке пульсирует мое сердце, эпицентр моей жизни, эпицентр моей боли.

И пока это так, я – его безупречная машина, идеальный механизм, который будет служить ему верой и правдой. Вот и все.

Кажется, меня одолевает секундная паническая атака. Легкие сдавливает, бешеная пульсация в голове заставляет балансировать на грани безумия, возбуждение на раз сходит на «нет». Минуты моей прострации вполне достаточно для того, чтобы моя птичка превратилась в крошечную точку, добежавшую до огромного дома, где она будет в безопасности.

Что ж, это её выбор. Не сомневаюсь, что чуть позже, я обязательно выясню, кто эта певичка и все равно найду её. Ну а сейчас, у нас есть десять минут на то, чтобы взять Мию Ди Карло, пока все окончательно не полетело к черту.

МИЯ

Как вы уже поняли, в ситуации «бей или беги», я предпочитаю сначала бежать.

Стук сердца, что отбойным молотком норовит раскрошить ребра изнутри, причиняет физическую, нестерпимую боль. В жизни такой не испытывала, и я ничуть не преувеличиваю, когда представляю, что оно сейчас просто отработает все свои удары за жизнь и отключится. Остановится.

И я умру. Исчезну.

Я и подумать не могла, что мое невинное желание развеяться, сбежать от дяди, выступить на сцене, закончится так фатально. Так, что я сама себя узнавать не буду. Так, что мне будет жутко стыдно за то, что я вообще стояла рядом с этим незнакомым мужчиной, слушала его голос, позволяла ему прикасаться к себе. Я всегда мечтала влюбиться, и, наверное, это и есть та самая влюбленность с первого взгляда…

Если это она, то я больше не хочу её испытывать.

Потому что это охренеть как разрушительно, оказывается.

Больно, горячо и безрассудно.

Потому что разум действительно отключается, словно меня накачали специальным веществом, который превращает логику и мозг в гибкую и, судя по всему, очень глупую субстанцию.

Потому что, в том, что я стояла там, у дерева, и сама поцеловала его, сорвала с него маску, не отталкивала, нет никакой логики. Я же знаю, чувствую, что этот мужчина, мой загадочный Призрак – опасный человек, на девяносто девять процентов маньяк или преступник. Один его шрам подтверждает все мои догадки и неутешительные выводы. А я повелась на него, повелась… растеклась, поддалась его темным чарам, позволив затянуть себя в дурман наслаждения.

Такой искусительный.

Такой опасный.

И, в то же время, сдержанный, воспитанный, обходительный. Проникновенный мужчина. Не принц, а мой загадочный Призрак оперы, мгновенно овладевший моим разумом, сердцем и телом.

Его грубость граничит с уловимой и терпкой нежностью.

Его взгляд убивает и ласкает с ног до головы одновременно.

Его прикосновения сродни касаниям мягкой львиной лапы, которая, в любой момент, может разодрать тебе глотку.

Вот что я думаю о мужчине, с которым свела судьба в этот вечер таким странным образом, но неважно, что я о нём думаю. И дуре понятно, что от такого, как он нужно бежать, куда глаза глядят, но я довольно поздно пришла к этому осознанию.

От роковой ошибки меня спас телефонный звонок, хотя я не сразу поняла, что Призрак не со мной разговаривает. Мужчина мгновенно поменялся в лице. И без того точеные скулы и челюсть заострились, желваки на скулах заиграли во всей ужасающей красе.

Его внешний вид стал ещё более жестким, маскулинным, убийственным. Почувствовав, как он ослабил хватку, я поправила платье и пустилась в бега. К моему удивлению, он не побежал за мной сразу, а продолжил разговаривать со своим собеседником. Его взор стал каким-то мутным, невидящим, закрытым. Можно подумать, ему позвонили из Белого Дома…

Если честно, я больше не собираюсь разбирать его личность на атомы. Я планирую убежать, и, надеюсь, что дядя не поднял на уши ещё весь Нью-Йорк, а может мое отсутствие до сих пор удалось сохранить в тайне.

Я не знаю.

Но я планирую забыть этого мужчину, после встречи с которым, я уже, наверное, не смогу быть прежней. Теперь я знаю, что такое чувствовать. Я вспомнила, каково это ощущать. Каждой клеточкой тела. Я взлетела, сломала клетку своими крыльями, может пока не по-настоящему, но морально и ментально – определенно.

Все эти мысли мечутся в моей голове в хаотичном беспорядке, пока я бегу, куда глаза глядят, не разбирая перед собой ни очертаний людей, ни света. Бегу, что есть силы, задыхаясь и кашляя, стирая босые ноги в кровь, с которых ещё на пирсе сбросила туфли. Золушка бы мной гордилась, я потеряла не только две туфельки, но и ощущение ориентации в пространстве.

Я прихожу в себя, только когда оказываюсь в одном из коридоров старого особняка, который больше напоминает музей, а не жилой дом. Все стены в нём представляют собой экспозицию из таких пылесборников, как массивные зеркала, картины обнаженных женщин эпохи «ренессанса», глиняные и хрустальные вазы. Все, абсолютно все, расплывается перед моими глазами, образуя перед взором грязные блики и эффект «калейдоскопа». От пережитого страха и стресса, я почти перестаю видеть, и, заскулив от боли и отчаяния, хватаюсь за стену, царапая её и ломая аккуратные ноготки.

Черт… мне нужно успокоиться.

Просто сесть где-нибудь на полу, отдышаться, проплакаться и прийти в себя.