Потом найти Майкла, если, конечно, с ним все в порядке, своего охранника, который и помог мне сбежать, и попасть домой. Звучит просто, но на деле почти невозможно, потому что меня элементарно не держат ноги от усталости и чрезмерного выброса адреналина.

Но на этом мои страдания не заканчиваются. И то, что они только начинаются, я прекрасно понимаю в тот момент, когда я почти падаю на пол. Меня ловят сильные руки. Грубые руки. Несколько рук! Будь они прокляты. Меня так небрежно хватают, словно я мешок с удобрением. Сказать, что я не привыкла к такому обращению – все равно, что промолчать.

Вырываюсь, издавая из глубин груди истошный рев. Хватаю с ближайшего комода огромную вазу, и в целях самозащиты, запускаю её в своего обидчика. Опять им оказывается кто-то из неизвестных личностей в масках. Да уж, эти ребята знали, где стоит осуществить идеальное похищение.

Следующая моя попытка к сопротивлению срубается на корню – один из безликих мужчин подходит мне и со всей дури бьет меня по щеке. Так, что я отлетаю на зеркало и ударяюсь о его холодную гладь, оставляя на ней внушительную трещину.

– Схватите это бунтующее отродье. Puttana, – бросает один из них пренебрежительное замечание в мою сторону. Я не вижу сколько их тут в коридоре, в глазах так мутно и блекло. Пеленой накрывает зрение, словно мой организм включает внутренние программы самосохранения и безоговорочно настаивает на том, что мне лучше всего происходящего не видеть.

Мужская ладонь грубо хватает меня за волосы, явно норовя выдрать их. Я кричу, ощущая, как тянет корни волос с бешеной силой, веки мгновенно начинает выжигать от кислотных и жгучих слез, накопившихся за вечер в груди.

Мысль о том, что меня сейчас изобьют, изуродуют, заберут в какой-нибудь вонючий подвал, вызывает приступ тошноты и удушья. Сразу вспоминаются все жуткие фрагменты из сериалов, которые я смотрела, про похищения, в том числе. Своей жизни у меня не было, и я восполняла эмоциональные «пробелы», поглощая книги и фильмы. И мне всегда почему-то казалось, что на месте главных героинь, я бы вела себя адекватно и сдержанно и попыталась бы вступить в конструктивный диалог с похитителями.

Как же я ошибалась. И не думала, что когда-нибудь буду мечтать о том, чтобы оказаться на своем надоевшем диване, в комнате, которую вижу каждый день.

Не думала, что буду мечтать повернуть время вспять и вовсе не убегать из дома, из своей «золотой клетки».

Время… мысли о времени всегда напоминают мне о моем родном отце.

Однажды, после просмотра новостей, я спросила у него, почему в мире идет так много войн, и нет возможности просто договориться о мире и согласии. Мой папа ответил:

«… Мир так жесток, дорогая моя. Такова человеческая натура. В погоне за деньгами и властью, люди готовы убивать, уничтожать друг друга. Истреблять. Здесь важно начать с себя, Миа. Если ты не в силах повлиять на сотни людей… постарайся вдохновить хотя бы одного человека в этом мире на добрые дела. Кстати, у тебя это неплохо получается. Как и у твоей мамы. Вы обе заставляете меня быть лучшей версией себя. Ведь я когда-то тоже хотел денег и власти, гнался за ними без оглядки, а сейчас отдал бы все деньги, чтобы твоя мама была здорова. И даже время, которое куда ценнее. У меня остается не так много времени на то, чтобы…

– Найти лекарство для мамочки? Все будет хорошо, правда пап? Ты же волшебник. Мама обязательно будет здорова, невозможно иначе, – пролепетала тогда детским голоском я. Мало я знала о болезни матери, была слишком крошечной, чтобы понять серьезность происходящего. Видела лишь, как переживал папа и целыми днями пропадал в лаборатории, а все свое свободное время проводил с мамой. Он был ученым и, насколько я знаю, очень-очень хорошим. И довольно секретным.

– Да, все будет хорошо, Амелия. У меня ещё есть время. Я кое-что приготовил для тебя. Подойди ближе, родная. Это подарок… – в тот день папа сказал мне ещё много важных слов. Половину из них я осознала гораздо позже, став старше.

Я провела ещё много времени с родителями, и я точно знаю, что тяжелая и смертельная болезнь покинула маму.

К нам даже приходили какие-то репортеры и брали у неё интервью, а я просто радовалась, что мамочка светится изнутри и больше не плачет. Мое время с родителями закончилось позже – в день аварии.

Удивительные песочные часы, которые подарил мне папа, не разбились, даже стекло не треснуло. С тех пор я носила их, снимая только в ванной, а сегодня забыла надеть символ отцовской любви и оберег. Отчего обидно и горько, и, почему-то, кажется, что все бы это не происходило со мной сейчас, если бы я додумалась взять с собой подарок отца.

И как после этого не верить в магию?

Грубый голос одного из гангстеров спускает меня на землю, вырывает из сокровенных воспоминаний:

– Ты должна запомнить, putanna, – грубо шепчет в ухо один из ублюдков, сцепляя мои запястья за спиной. Огненная боль дерет кожу, страх снова парализует все тело. – Будешь сопротивляться, и от твоего красивого личика ничего не останется. Договорились? – вздрагиваю, задыхаясь от ужаса, ощущая, как неизвестный проводит чем-то холодным и твердым по моему виску, очень похожим на дуло пистолета. Все органы внутри будто покрываются инеем, я просто теряю способность двигаться от страха.

Когда оцепенение спадает, я начинаю брыкаться и вырываться с новой силой, прекрасно осознав то, что они не убьют меня. Интуитивно я чувствую, что нужна этим мразям живой.

– Мой дядя уничтожит вас всех. Он – Доминик Ди Карло! – не знаю, зачем говорю это. Я знаю, что мой дядя «большой человек». У него есть свой бизнес, он баснословно богат, но я понятия не имею, чем именно он занимается. За все эти годы в семье Ди Карло меня ни разу не посвящали в семейные тонкости бизнеса, да и меня это всегда мало интересовало. Доступ в интернет мне ограничен, так что, уверенность в том, что Доминик очень влиятельная фигура Нью-Йорка дает мне только финансовый показатель.

– Доминик Ди Карло? – кажется, что в его голосе звучит восторг и облегчение одновременно. Словно он только и ждал от меня этих слов. – Какая же ты дура. Он будет вылизывать пальцы на наших ногах до тех пор, пока ты в наших руках, рыбка. И это надолго, – волна отвращения охватывает нутро, когда я чувствую, как похититель похабно сжимает мою талию. – А ты сладкая… – ухмыляется он, до вскрика сжимает рукой запястья, заковывая их в наручники.

В отличии от прикосновений Призрака, меня передергивает от каждого контакта с этим мерзким верзилой. Я брыкаюсь в его руках, ударяя ещё одного ублюдка, который мнется рядом с нами, ногой в пах. Бинго. Я им тут всем поотбиваю яйца раньше, чем попаду к ним в плен.

Черт, кажется, я их разозлила. Не проходит и секунды, когда меня со всей дури толкают на пол, принудительно поставив на колени. Не успеваю опомниться и вдохнуть полной грудью, как получаю такую мощную оплеуху по щеке, что начинаю слышать пульсацию и ток крови в ушах. Ощущения малоприятные. Зрение и слух ещё больше приглушаются от раздирающей виски боли. От обиды хочется взвыть белугой и отомстить обидчикам, но что я могу против нескольких здоровых и огромных мужчин? К тому же, с пушками. К тому же, в наручниках. Черт, я пропала… отчаянье превращается в горькие слезы, целые жгучие реки, стекающие по скулам и исчезающие на губах кислотой горьких осознаний. Сдавленные рыдания, рвущиеся из груди, мешают дышать, я понимаю, насколько беспомощно и жалко выгляжу и от этого только хуже и страшнее. Да и помощи ждать неоткуда. Это конец, да? Меня будут держать в заложниках, а потом? Убьют? Что такого сделал мой дядя, что я вдруг всем понадобилась?