Сплошные тайны. И что-то подсказывает, что весь этот кошмар – лишь начало, лишь поверхность того болота, в котором мне предстоит погрязнуть. Захлебнуться. Утонуть.

Очередной удар приходится на противоположную щеку. Зверский, жестокий, хлесткий. На такой способны только мужчины, у которых нет ни чести, ни стыда, ни совести, ни души. Ничего внутри нет. Это не мужчины для меня. Это ничтожества.

Третий удар едва не приводит меня к потере сознания, я лишь тихо молюсь и мысленно прошу о том, чтобы они не начали пинать меня ногами. Или не вышибли мне мозги одним выстрелом. На какое-то мгновение кажется, что это все – просто долбаный кошмар, и я вот-вот проснусь, но боль настолько невыносима, что нет никаких сомнений в том, что происходящее – роковая, неожиданная реальность, в которую я сама «напросилась» своим побегом.

– Достаточно, чтобы ты поняла, что стоит вести себя хорошо, детка? – рычит недоносок, что нанес три удара. – У тебя есть два варианта – сопротивляться и остаться без своего смазливого личика. Или же быть послушной девочкой, которую мы обеспечим всем необходимым, сколько бы тебе не пришлось погостить у нас. Какой ты выбираешь? А?

Поднимаю на него резкий взгляд. За маской не видно уродливого лица подонка.

Но я всей кожей ощущаю, насколько он слаб и безволен. Все его действия, и сам факт того, что он бьет женщину, продиктованы страхом и безволием. Но его мозг, скорее всего, слишком крошечный, чтобы понять это. Понять все, что я могла бы ему сказать и ответить. Поэтому я просто окидываю его уничтожающим взором и плюю гангстеру под ноги. Попадаю прямо в начищенный до блеска ботинок, кстати. Все-таки не зря родилась под знаком стрельца. Удивительно, как в таком состоянии, мой мозг все ещё способен генерировать легкость и иронию.

– Тупая, но гордая. Шлюха, – выплевывает он, вновь ударяя меня со всей силы. Шлепок вновь оглушает меня, но боли я уже не чувствую.

– Джон, ты перебарщиваешь. Она уже все поняла. Достаточно, – слышу со стороны более спокойный и уравновешенный голос.

– Да уж, жаль, что пришлось подпортить это личико, Рик, – меня вновь охватывает дикая ярость. Все тело бьет мелкая дрожь, каждую мышцу скручивает в плотные тиски. Сердце вновь переходит на бег, и, кажется, похитителей начинает всерьез заботить мое физическое здоровье.

– Идиот, ты переборщил. У неё истерика, шок. Усыпите её и проваливаем, – короткий приказ приводит меня в ужас. Усыпить?! Прежде чем я успеваю развить мыслительную цепочку, мою вену пронзает тонкая игла, забирающая всю боль и тревоги, отправляющая меня в царство беспокойных сновидений.

И в последние секунды пребывания в сознании, я чувствую, как что-то меняется. Я слышу знакомый мужской голос, и не верю, и с болью осознаю, насколько ожидаемо, что Призрак как-то связан с этой жестокой и больной на голову бандой головорезов в идеальных костюмах.

– Что тут происходит? Почему так долго? Какого черта вы… вы её трогали? – словно сквозь вату слышу голос мужчины, который бьет пространство, словно ударом хлыста, а на меня действует, как звук любимых нот и песен. Странно, удивительно. Даже как-то успокаивает или это действие снотворного?

– Киан, она сопротивлялась. Ты сам сказал – применить силу, – это последнее, что я слышу, прежде чем провалиться в болото неизвестности и забвения.

Киан…

Его зовут Киан.

Мужчина, с которым я впервые почувствовала, что такое наивысшая точка чувств.

КИАН

Ничего особенного не произошло.

Просто… девушка, знакомство с которой жгучей стрелой раздробило мою давно заледеневшую грудную клетку – и есть тот самый пресловутый «план Б».

Как, бл*дь? Как все могло так глупо совпасть?

Неизбежность и неминуемость данного факта раздражает, бесит, заставляет комок ярости и гнева застрять свинцовым камнем в горле.

Откуда она вообще вылезла? «Тайная» дочь Ди Карло? Почему появилась на этом приеме в качестве певицы, и какого черта судьба издевается надо мной, дразнит и смеется, замешивая события в жизни подобным образом?

Как после этого не верить в то, что где-то высоко над нами есть Создатель или Высший разум, который, играючи, расставляет нас на места и выдает определенные роли? Причем, никогда не забывает подсунуть в обычный, элементарный, банальный до ужаса интерес к женщине в какую-то чертову драму, что встряхивает мертвое и истлевшее внутри.

Мой взгляд, мой выбор, моя печать… все это могло упасть на любую женщину в том зале.

Ярких, красивых, заметных и привлекательных девушек я в этот вечер видел с десяток. Сексуальных, манящих, обещающих удовольствие и расслабление.

Но зацепила именно она, именно Миа Ди Карло – дочь врага Энтони Морте, а значит и всей нашей семьи.

Бог. Ты решил поиграть в Шекспира? Не прокатит. Я тебе это гарантирую.

Мне предстоит узнать у Риккардо об этой девушке все, что он знает, ну а пока…

Сжимаю ладони в кулаки, что вздувшиеся под кожей вены натягиваются до тупой, пульсирующей боли. Давление в висках нарастает, когда я анализирую сцену, что развернулась передо мной во всем её неприглядном виде.

Я не могу поверить в то, что испытываю столько нерастраченной нежности, сострадания по отношению к избитой моими братьями и солдатами девушке, желание утешить её, и, черт возьми, защитить, сломав всем подонкам пальцы.

Медленно.

По одному.

Я не узнаю сам себя, ощущая эти чувства в груди, как скрипучее и расстроенное звучание давно забытых нот. Они меняют что-то внутри, выворачивают наизнанку…

Омерта. Наш кодекс чести. Правила иерархии и поведения. Кодекс молчания и многое другое. Поэтому не стоит о нём забывать и транслировать своим братьям, что данная молодая женщина мне интересна.

Я обязан оставаться собой, приемником босса и главы семьи – человеком, выкованным из гранита.

Человеком, которому чуждо милосердие.

Мужчиной, для которого есть лишь цель и средства по её достижению.

Предательство клана в прошлый раз обошлось мне слишком дорого.

Медленным взглядом обвожу несколько солдат в абсолютно одинаковых костюмах и масках, а также двух капитанов, включая Рика, которые собрались в холле. Особняк семьи О`Коннел тот ещё лабиринт и нам это на руку, потому что я точно знаю, что несмотря на наличие в резиденции федеральных агентов, а теперь и полиции – у нас есть время на то, чтобы уйти, оставив после себя только хаос и сплошные вопросы. И никаких улик. На вопрос: «как?», ответ всегда один.