работы при раскопках таинственного карьера. О том, что этот провал в тайге представлял собой некий аномальный узел между параллельными мирами, он сделал вывод позже, когда осознал, что находится в совсем ином часовом и климатическом поясе Земли. Его поглотила и перенесла через пространства какая-то пустота, в метафизике именующаяся «мезонным облаком». Таким образом, он и оказался здесь, в ином измерении, блуждая по вымершим селениям уже три с половиной недели, пока, наконец, не добрался до Рима. Лошадь он увидел недалеко от древнего мегаполиса: каким-то чудом она сохранилась за границей мёртвой зоны и, оседлав её, он въехал в Рим, как триумфатор на белом коне.

Добравшись до центра, он задался целью пройти его пешком, направившись к основной достопримечательности – Колизею. Именно в его стенах он надеялся найти ответ своим догадкам, что в иное пространство переместился целый климатический пояс Земли вместе с Апеннинским полуостровом в придачу. Иными словами, как полагал он, реальностьII века нашей эры заменилась между собой реальностью века XX-го, иначе, откуда те рисунки на каменной кладке, изображённые неизвестным художником, который понятия не имел, что именно он рисует? Это был нонсенс. Четыре дня назад он, наконец, добрался до Колизея, пройдя пустой город, что называется, насквозь. Двое суток он провёл в стенах величественного амфитеатра, окончательно убедившись, что его перебросило во II век нашей эры, а именно – в царствование великого, как его называли «воина-императора» Адриана, который был у власти с 117 по 138 год нашей эры. Об этом Борис Александрович узнал по фрескам, скульптурам и монетам, изображавших принцепса во всём его великолепии. Оставалось выяснить, куда, собственно, исчезло всё живое, находящееся в стенах этого громадного мегаполиса? Где ВСЕ? Куда пропали? В какое пространство их занесло?

Над этим вопросом он и ломал голову последние два дня, вернувшись из Колизея в этот постоялый двор. Лошадь он отпустил пастись за ограду, сам же заварил себе чай, приготовил нехитрый ужин, но услышав голоса незнакомцев, благоразумно спрятался, поначалу подозревая, что это могут быть варвары. А когда различил русскую речь, да ещё и с современными наречиями, то пришёл в самое настоящее оцепенение.

- Вот, собственно, и вся история. Когда услышал, что вы разговариваете по-русски, здесь, в Священном Риме, не поверил своим ушам! – сознался он, заканчивая свой рассказ.

Настроение у всех было приподнятое, как и полагалось при встрече двух старинных приятелей, один из которых числился без вести пропавшим, но что-то всё-таки витало в воздухе вокруг них. Что-то зыбкое, неуловимое, непонятное по своей сути, неведомое им и не осознаваемое.

…Вот только, что именно?

№ 13.

На следующий день Антон и Дмитрий Семёнович отправились поймать в силки какую-нибудь дичь для пропитания, а Борис Александрович Требухов принялся информировать Николая-калмыка о временах правления римских императоров, чтобы тот имел хоть частичную картину того промежутка истории, куда их занесло червоточиной времени. С всеобщего согласия приятели решили называть отныне червоточину «мостом Эйнштейна – Розена» и, приготавливая в огне очага бульон для будущего ужина, Николай сосредоточенно (как ему казалось) слушал своего нового наставника по истории.

- Август цезарь, уважаемый Николай, - вещал профессор слушателю, словно с кафедры своего института, - считается учёными довольно неплохим императором, недаром его обожествили после смерти. Я тебе прочту нечто вроде краткой лекции, начиная с первых принцепсов и далее – по мере их правления, ты не против?

Калмык что-то буркнул в ответ, не слишком выказывая энтузиазма выслушивать очередное выступление теперь уже нового лектора, заменившего собой Старика, который таким же образом любил поучать своего младшего коллегу. Делать было нечего, и Николай с потаённым вздохом приготовился слушать.

- Итак, - продолжил Требухов. – Многих императоров, как, например, того же Юлия цезаря, убивали ещё при жизни их правления, а вот Октавиан Август умер собственной смертью. Его сменил Тиберий, при котором был распят Иисус, надеюсь, ты знаешь об этом.

- Да?

- Да. Благодаря заговору на трон взошёл безумный Калигула, которого вскоре тоже убили из-за его эксцентрических выходок. Он считался одним из худших императоров, о которых речь будет впереди. Если что-то неясно, ты спрашивай, не стесняйся, а я буду считать, что провожу лекцию для своих студентов, - вздохнул он ностальгически. – После Калигулы правил глупый и безвольный Клавдий, но если Гай Калигула сидел на троне четыре года, то тихий и незаметный Клавдий умудрился провести на нём целых тринадцать лет, пока его тоже не отравили. Вот тут-то на арену истории выходит великий и ужасный Нерон – второй худший император Священного Рима за всю историю своего существования. Дальше следовали один за другим три императора, которые правили по году - два, не оставив заметных следов при своих правлениях. Если я не ошибаюсь, то это были Гальба, Отон и Вителий, которого сменил Веспасиан, заложивший строительство Колизея, а закончил строить этот великий амфитеатр его сын Тит, десять лет просидевший на троне, как и его отец. Оба были обожествлены и считались неплохими цезарями, как и Август. Позже власть Рима прибирает себе к рукам его младший брат, последний из династии Флавиев, тщедушный обжора и развратник Домициан, могущий за один свой пир разорить государственную казну, или как её римляне называли – фиск, до самого последнего сестерция. И надо же! История была к нему благосклонна, поскольку он просидел во дворцах целых пятнадцать лет, пока его тоже, наконец, не убили. В день убийства Домициана сенат Рима провозгласил императором довольно пожилого Марка Кокцея Нерву, которому на тот момент было 66 лет. Правил он недолго, но истерзанный Домицианом Рим вздохнул с облегчением. С приходом к власти Нервы в истории Рима началась династия Антонини. Как позже писал Тацит, годы правления Нервы и его преемника Траяна, это «годы редкого счастья, когда каждый может думать, что хочет, и говорить, что думает». Нерва расходовал казну весьма экономно: он был самым бережливым из всех императоров, хотя и правил всего два года, скончавшись от старости. Сразу же в день смерти он был причислен к Богам, увековечив своё имя, прежде всего сооружением Проходного форума в Риме, которые в руинах сохранились до нашего времени. Что касается следующего императора, дяди будущего Адриана, великого и божественного Траяна, то его можно охарактеризовать как самого лучшего цезаря за всё время существования Рима как империи. На сцену исторической эпохи выходит самый благополучный из всех принцепсев – Марк Ульпий Траян! Он был серьёзен, справедлив, скромен и обходителен в общении, прост и доступен народу. Его обожествили ещё при