Временной тоннель Эйнштейна – Розена

Пролог

На данный момент учёные-физики пока не могут доказать наличие «кротовых нор», червоточин или тоннелей Эйнштейна-Розена, впрочем, как и опровергнуть их существование. Однако, гипотетически топологическая особенность пространства – времени, представляющая собой некий портал, вполне допускается теорией относительности и её основными расширениями. Такими экзотическими объектами, как «кротовые норы», учёные обозначают своеобразные тоннели, связывающие между собой две условные точки, расположенные в разных регионах пространства или времени.

Фундамент возможного наличия червоточин заложили физики Альберт Эйнштейн и Натан Розен. В 1935 году они представили миру гипотезу порталов, опубликовав статью, в которой описали, при каких условиях возможны возникновения непрерывных каналов и горловин между двумя областями пространственно-временного континуума.

Об этих тоннелях, а так же их последствиях и пойдёт речь в данной книге.

Следуйте за автором.

Глава 1: Кротовая нора. Подземелье

№ 1.

Датчик показания потустороннего энергетического поля зашкаливал с самого утра, перескакивая световым индикатором стопроцентную отметку.

Тут было что-то не так.

Не по-нашему.

Не по-земному.

Световая линия плясала зигзагами, вытягивалась в тонкую нить, тихо гудела, затем вдруг взмывала вверх максимальным пиком, что свидетельствовало о полной неспособности прибора уловить очередной мощный выброс магнитной волны в нижние слои стратосферы. При этом датчик издавал жалобный зуммер, будто просил избавить его от необходимости объять необъятное.

Антон нахмурился, постучал ногтём по монитору, словно тот был виноват в непонятной аномалии, ещё раз сверился с показаниями шкалы, встал в нерешительности, и уже сверху глянул на прибор, уставившись на него недоуменным взглядом. Всю неделю работал, как полагается, а именно сегодня, в его, Антона, день рождения, начал выдавать непонятные амплитуды, да ещё такими мощными сполохами возмущения. Того и гляди, расплавится от натуги.

Антон чертыхнулся про себя. Теперь придётся будить Старика.

Сегодня, 16 августа 1976 года Антону исполнялось 32 года, и он запланировал отметить с коллегами по раскопкам свои именины, распив в обед бутылочку коньяка. Затем уже, наконец, и отдохнуть, первый раз за всю неделю, если учесть, что к месту раскопок они добирались без отдыха почти восемь дней: пешком, по тайге, застревая в болотах, пересекая бурные реки и продираясь сквозь буреломы могучей тайги.

Антон был помощником начальника раскопок, и только ему одному теперь надлежало уведомить Старика (как они любовно называли своего главу экспедиции, доктора наук и профессора истории Дмитрия Семёновича Сазонова) о непонятной аномалии, приключившейся с прибором, работавшим до этого совершенно чётко и безотказно. Сазонов, похоже, ещё спал в палатке – утеплённой, двойной, брезентовой – метрах в двадцати от их общего штаба раскопок, и Антону отчаянно не хотелось его будить, поскольку тот отшагал за эти дни наравне со всеми не один десяток километров. А ему, как- никак, уже 62 года, следовательно, на тридцать лет старше самого Антона.

Именинник откинул полог большой палатки, считавшейся их центральным пунктом управления с переносной рацией, сейсмологическими радарами, спутниковой антенной, спектографом и прочим оборудованием, вышел наружу и потянулся. День обещал быть чудесным. Веяло костром, свежим солёным воздухом далёкого Охотского моря и запахом могучей тайги. Их место раскопок располагалось в долине реки Учур, левого притока Алдана, который, в свою очередь, являлся притоком стремительной Лены, простиравшейся от Верхоянского до Станового хребта, теряясь где-то истоками в Амурской области. Именно здесь, где заканчивались отроги Станового хребта, и начинался Хабаровский край с сопками, скалами, кедрами, пихтами, и прочими эндемиками приамурской тайги.

Вчера они поймали двух великолепных тайменей, килограмм по десять каждый и, выпотрошив, оставили вялиться у костра, чтобы сегодня, в его день рождения накрыть их на праздничный стол под бутылку доброго коньяка, припасённого археологами для такого торжественного случая.

Антон машинально взглянул на горевший в центре поляны огонь и махнул рукой Николаю, дежурившему под утро. Николай-калмык как раз поправлял москитную сетку, укрывавшую две тушки тайменя от таёжного гнуса, который был настоящим бичом экспедиции, если бы не специальный настой, приготовляемый им из загадочных растений раскинувшейся вокруг тайги. Николай махнул в ответ и показал жестом в сторону палатки Старика, давая понять, что там ещё спят. Калмык был лет на десять старше Антона и считался в группе профессора за проводника, включая в свои обязанности навыки геолога, а если возникнет необходимость, то и водителя.

Их группу довезли на вездеходах и высадили в тайге за двести километров от предполагаемого объекта, в расчёте на то, что оставшийся маршрут они преодолеют пешком, неся всё необходимое на своих плечах. Сейчас в тайге они были одни на расстоянии трёхсот километров по радиусу от ближайшего крупного населённого пункта. Генератор, палатки и прочее оборудование им неделю назад скинули на верёвках с вертолёта в заранее обговоренном месте и, запустив дизель, они смогли обеспечить себя, как электропитанием, так и подключением приборов к работе. Провизию с иными предметами необходимости геологи сложили в штаб-палатке, часть консервов закопали для длительного хранения и расставили палатки по периметру лагеря, оставив место в центре поляны для не угасающего днём и ночью костра. Получился своеобразный ритуальный очаг со всеми признаками калмыцких поверий, бытующих в этих краях ещё со времён Гипербореи.

Группа геологов состояла из пяти человек, включая проводника Николая, которого в шутку называли шаманом. Кроме Дмитрия Семёновича Сазонова с любовной кличкой Старик, его помощника Антона и шамана Николая, в неё так же входили сорокалетний геодезист-топограф, бывший старатель Тимофей Ружин из бурятских сибиряков, и Даша, племянница Сазонова, исполняющая обязанности медсестры и повара. Двадцатипятилетняя, незамужняя ещё девушка, узнав, что её дядя отправляется в очередную экспедицию, она тотчас примкнула к ней, поскольку всегда сопровождала своего единственного родственника в любых его изыскательских походах. Родители-геологи пропали без вести где-то на Камчатке, едва ей исполнилось восемь лет, при весьма загадочных обстоятельствах во время такой же экспедиции, и вот уже семнадцать лет она сопровождала своего дядю в любых изысканиях, будучи постоянным и неотъемлемым членом его команды.

В палатке она обитала с Дмитрием Семёновичем, отгороженная брезентовой ширмой и, закончив каждодневные текущие дела, любила перед сном под свет шахтёрского фонаря на мощных аккумуляторах почитать Ремарка, Булгакова или Гарднера – эти три увесистых тома и составляли всю её походную библиотеку, скинутые с вертолёта вместе с остальными вещами. Дашу любили в команде, как могли, оберегали, хотя, собственно, она, как никто меньше всего нуждалась в этой опеке, постоянно подчёркивая, что она такой же член