Воевать-то толком не умеют, партизанить тоже. А немец, он все норовит провокаторов к ним заслать.

– Я понимаю, Павел, –  кивнул Шелестов, в очередной раз настороженно окидывая взглядом зал. Он сделал знак Буторину, и тот, поднявшись, не спеша двинулся в сторону туалета. –  Вот как мы поступим. Вы там скажите своим, кому посчитаете нужным, что русские ищут беглеца и тот завод, с которого он сбежал. Ты, Павел, разговаривай с теми, кто принимает решение. Советчиков хватает везде, но ты должен говорить с тем, кто может организовать с нами встречу. Там мы уж сами все оговорим. Какие у них условия, выслушаем, о своих пожеланиях расскажем. По-доброму все можно решить и обо всем договориться. Главное, что цель у нас одна –  борьба с фашизмом.

– Знаю, кому сказать и кого спросить, –  улыбнулся старик. –  Болтунов, это ты правду сказал, везде полно. А вот дело делать способны не все. Я знаю, с кем поговорить.

Глава 4

Павел Блача должен был встретить русских на улице и проводить на конспиративную квартиру. Никаких паролей, старик должен был сам поручиться за этих людей. А уж верить им или нет, это решит руководство подполья, точнее, тот человек, который будет разговаривать. Конспиративная квартира –  название условное. Так может называться и квартира, и землянка в лесу, и будка путевого обходчика, даже каптерка или склад на территории предприятия. В данном случае русских ждали в частном доме на северной окраине Праги.

Шелестов смотрел на невысокие каменные коттеджи и удивлялся, какой же все-таки это красивый город. Если здесь будут идти бои, то, конечно, от этой красоты мало что останется. Двухсотлетняя мостовая будет выворочена гусеницами танков, разбита воронками, пожар сожрет эти беззащитные дома, памятники архитектуры, которым по несколько сотен лет. Да, есть определенная польза в том, что Чехословакия сдалась без боя. Но польза только для зданий и памятников истории. На самом же деле она легла под сапог захватчиков, для которых чехи –  такая же неполноценная нация, как и русские. Да и вообще все славяне. Чехи сдались и пропустили захватчиков дальше на восток –  на Польшу, на Советский Союз.

Павел встретил русских в условленном месте в начале улицы. В этой части города уличное освещение не работало, и в сумерках только окна домов немного освещали пространство вокруг.

Старик остановился у забора одного из домов и задумался, глядя вдоль пустынной улицы.

– Что случилось? Опасность? –  Шелестов подошел к старику и проследил за его взглядом.

– Нет, здесь вроде не опасно, –  покачал головой Павел. –  Да только тревожно как-то на душе.

– Что тебя тревожит? –  поинтересовался Буторин, который свято верил в предчувствие и интуицию.

– Да больно малолюдно здесь что-то сегодня. В такое время с поздней смены рабочие возвращаются, с рынка люди идут. На велосипедах нет-нет да и проедет кто. А сейчас как отрезало.

– Командир, надо проверить, –  насторожился Буторин и, подойдя к Шелестову вплотную, понизил голос: –  Лучше перестраховаться. После побега рабочего и нашего шухера гестапо и комендатура вдвойне начеку. Сунемся в ловушку, назад уже не выскочим.

– Ты прав, Виктор, –  согласился Шелестов. –  Не будем лезть на рожон. Не скажу, что я не верю старику, он, может, и честный человек, но его могут использовать втемную. Возраст, отсутствие оперативного опыта. Пройди задами до самого дома, посмотри, что там и как.

Буторин кивнул и бесшумно исчез в вечерней темноте. Коган отошел на несколько шагов и остановился, прислушиваясь. Павел беспокойно закрутил головой вслед ушедшему Буторину, потом посмотрел на Когана, на Шелестова.

– Почему мы остановились? –  спросил старик. –  Нас же ждут, мы договорились, в какое время придем.

– Точность, конечно, вежливость королей, –  тихо хмыкнул Шелестов, –  но нам сейчас важнее наша безопасность. Будем ждать здесь. Место удобное, для отхода несколько путей: и через мост на другую сторону реки, и вдоль берега камышами, и в город двумя дорогами.

Старик ничего не ответил, только рассеянно покивал и стал смотреть вдоль улицы, как будто ожидал оттуда сигнала, что опасности нет.

Буторин в это время шел, легко ориентируясь в темноте, замечая любые детали, которые позволили бы группе продвигаться вдоль улочки незаметно, но быстро. Это была так называемая хозяйственная улочка, которую использовали для подвозки дров, угля, мебели и прочих рабочих грузов. Здесь виднелись кучи песка, щебня, были сложены старые бревна, которые еще не успели вывезти. Несколько раз Буторин сворачивал с улицы и пробирался дворами, изучая скрытые подходы.

Нужный дом он нашел быстро по характерной примете. Рядом стоял столб освещения, на котором давно уже не горел фонарь. На самой его верхушке свил гнездо аист. На фоне темного неба гнездо было хорошо видно.

Теперь стоило идти осторожно. Если за домом ведет наблюдение гестапо, то его люди могут находиться рядом, прячась в самых укромных местах. Света в доме не было, как и в двух соседних домах. Темный двор, ни звука, ни собачьего лая. Если подойти ближе, можно разглядеть условный знак –  все нормально, можно заходить. Знак очень простой: если опасности нет, то садовая лопата стоит у стены слева от окна, если есть подозрение в слежке, то лопата стоит справа. Или вообще отсутствует –  но это уже означает провал явки.

«Умники, конспираторы, –  в который уже раз со злостью подумал Буторин. –  Что можно разглядеть в темноте? Чтобы увидеть, где стоит лопата, нужно подойти к самому забору. А это означает, что ты сразу попадаешь в поле зрения наблюдателей. Потому что если гестаповцы захватили явку и ждут «гостей», то их люди будут не только в доме, но и снаружи. И расположатся они так, чтобы не дать уйти тем, кто попытается войти в дом. Значит, надо определять, ведется ли наблюдение за домом.

«Где бы я сам посадил наблюдателей, –  размышлял в темноте Буторин, –  и как бы я сам перекрыл пути отхода? На большой улице проще, там можно машины поставить и фарами в одну минуту осветить всю улицу. По ней далеко не убежишь. А убегать будут в направлении пруда, в сторону парка и пустыря. Значит, там сейчас сидят люди и ждут сигнала. А где здесь могут быть наблюдатели? Со стороны улицы за забором. Забор плотный, может скрыть два-три человека. Со стороны соседнего участка. Там в двух местах разобрано ограждение и торчит густой кустарник. Это еще одно место для засады. В жилых домах они засады устраивать не будут. Слишком велика вероятность засветиться. Главный закон заключается в том, что об операции должно знать как можно меньше посторонних людей. А еще одну