Садовник, из огорода заметивший гостей, проводил их в дом, который возвышался над забором по Морской улице. Деревянное здание было двухэтажным, с витражными окнами. Отделка интерьеров изобиловала образами флоры и фауны в лучших традициях северного модерна. Лет десять назад, когда Елизавета Эмильевна еще не была такой грузной, она любила комнаты наверху, однако теперь жилым оставался лишь первый этаж.

Она поднялась из кресла, которое с годами приобрело новую форму, соответствующую внушительным габаритам хозяйки, сделала несколько шагов навстречу соседям и остановилась отдышаться.

– Мои дорогие… Сильва и Эдвин… Я всё еще под впечатлением от концерта… устроенного Нежинской… Уф… Прошу, садитесь… – она указала на козетку у окна. – Мария Николаевна, а вы… вот сюда, на стульчик.

Маруся поставила корзинку с черникой на стол, развернула венский стул так, чтобы сидеть лицом к Елизавете Эмильевне и после короткого обмена любезностями перешла прямо к делу.

– Я слышала, вы с Зинаидой Алексеевной Чижовой были большими приятельницами. Расскажите о девушке, что утонула в нашем пруду четыре года назад.

– Ах, вот что вас интересует… – хозяйка поудобнее устроилась в кресле. – Вспомнили, значит, греховодницу.

– Так вы ее знали? – радостно воскликнула Маруся, но ее ждало разочарование.

– Нет. Имени ее никто не знал. Она была не из наших мест. Правда, у Зиночки на ее счет имелась одна идейка.

Козетка, на которой примостились Ада и Додо, похоже, и во времена своей молодости с трудом вмещала госпожу Принц. Сидеть на ней вдвоем, рискуя случайно коснуться друг друга и выдать то, что тщательно скрывалось, оказалось серьезным испытанием. Однако рассказ так увлек обоих, что вскоре они перестали концентрироваться на своих внутренних ощущениях.

– Девица та, как пить дать, была полюбовницей Ивана Иваныча. Зина это наверняка знала. Изменился он, даже как будто помолодел. А еще она записочку в книге нашла. Иваныч, видать, любовное послание сочинял да не докончил, помешали. Он записочку-то в книгу сунул, а после и не вспомнил. Свидание он назначал заряночке своей – в полночь у нижнего пруда.

– Заряночке? – переспросил Додо. – А он, однако, с фантазией.

– Зина, бедняжка, вся извелась, – продолжала Елизавета Эмильевна. – Ревновала страшно. Приходила ко мне и плакала, плакала. А дома виду не показывала. Гордая была. В то же лето в пруду нашли тело молодой барышни. Ясное дело, она на свидание к Ивану Иванычу шла. Да Бог наказал прелюбодейку-разлучницу.

– Отчего же Иван Иванович тело не опознал? – спросила Маруся.

– Голубушка, да разве мог он сказать, что знает утопленницу? – искренне удивилась Принц. – Ведь ему бы тогда пришлось сознаться, что он Зиночке изменял. Вот он и промолчал. Ну, и Зина о своей догадке полицейскому не сказывала, детей жалела. Я ее понимаю: не хотела сора из избы выносить. – Елизавета Эмильевна перевела дух. – Да еще с младшим мальчиком Чижовых беда приключилась, будто мало им было переживаний.

– Это вы про Сашу? – встрепенулась Маруся. – Я думала, он болен с рождения.

– До двенадцати лет Сашенька отличался отменным здоровьем и смышленым был не по годам. Но пришла беда, отворяй ворота: в ночь, когда утонула незнакомка, мальчик пропал.

Ада, слушавшая с величайшим вниманием, подалась вперед (по чистой случайности одновременно с Додо), непроизвольно обернулась и вздрогнула, потому что он тоже повернул голову, так что дистанция между ними сократилась до глубины вдоха. На несколько мгновений оба утратили нить разговора.

Он хочет меня поцеловать, пронеслось в голове Ады.

– Два дня его всюду искали, – словно из туннеля доносился до ее сознания голос Елизаветы Эмильевны. – А на третий нашли в Захаровском лесу, за корнем упавшей ели. Вот тогда-то он и тронулся умом, бедняжечка.

– Господи, – пробормотала Маруся.

– К Чижовым даже приходил комиссар по уголовным делам.

– По уголовным? Но зачем? Ведь с незнакомкой произошел несчастный случай.

– Все так и думали. Вот только этот финский комиссар Му… Му… Фамилию запамятовала… Так вот, комиссар сказал, что рассматривает версию убийства!

Маруся взволнованно прижала ладонь к губам. Ада наконец заставила себя сосредоточиться. Соседка продолжала, упиваясь вниманием гостей, которые теперь так редко бывали в ее доме:

– Вообразите только, он подозревал Сашеньку! Якобы мальчик мог ударить девицу камнем по голове и столкнуть в пруд. А потом сбежал и прятался в лесу.

– Этого не может быть, – возразила Ада. – Зачем Саше убивать незнакомую барышню?

– Вот и комиссар мотива не нашел и отступился, – сказала Елизавета Эмильевна и вдруг спохватилась. – Да что ж это я вас чаем не напоила. Айно! Айно!

В гостиную вбежала кухарка.

– Самовар поставь. Что у нас сегодня к чаю?

К разговору об утопленнице больше не возвращались. Госпожа Принц рассказала всё, что знала.

По пути на «Виллу Рено» Маруся заявила:

– Лично я не верю, что Саша мог кого-то убить.

– Но почему он пропал именно тогда, когда на даче Чижовых погибла женщина? – задумчиво произнес Додо.

– Совпадение?

– В такие совпадения я не верю.

– Вы бессердечны, господин Брискин. Саша, вероятно, просто заблудился в лесу, и его психика не выдержала потрясения.

Додо с сомнением покачал головой.

– Жаль, что мы так ничего и не узнали, – вздохнула Маруся, подходя к флигелю. – Оказывается, проводить расследование совсем не так интересно, как я думала.

Ее слова услышала Лена Оржельская, курившая на крыльце.

– Расследование? – полька нарочно выкатила свои огромные глаза, изображая изумление. – Так вот чем вы сегодня занимались! Ну раз это скучно, предлагаю завтра отправиться на Щучье озеро – кататься на лодках. Вера Ивановна и Юлия Сергеевна тоже будут. Не самая приятная компания, но ведь можно взять две лодки, верно? – и она рассмеялась.

На Хаукиярви, в переводе с финского «Щучье озеро», Вера и Юлия Сергеевна отправились на извозчике (за пролетку заплатила Нежинская). Лена, Ада и Маруся поехали на велосипедах через поселок и потом по лесной дороге мимо кладбища. Когда они добрались до озера, дамы уже арендовали две лодки и прогуливались по пирсу в нетерпеливом ожидании.

– Ах, вот и вы! – воскликнула поэтесса, устраиваясь на корме. – Адичка, идите к нам! Вы сядете на весла.

– Но мы хотели кататься вместе! – попробовала протестовать Маруся.

– Ни мне, ни Верочке не пристало грести, – невозмутимо ответила Нежинская, раскрывая зонтик. – Вы с панной Леной поплывете сразу за нами. А после закажем на лодочной станции уху из свежей рыбы.

Ада покорно села в первую лодку и взялась за весла. За ее спиной, на носу, расположилась Вера Ивановна. Она была бледнее обычного и выглядела странно отрешенной. Аде сделалось жаль ее. В конце концов, они обе любили одного человека, и обеим не выпало счастья разделить с ним свою судьбу.

Щучье озеро