— Ого, какой долгожданный гость осчастливил нас своим визитом, — взволнованно потирая руки, говорил Дидусь своему заместителю Петру Ефимовичу. — Ваше мнение?

— Надо брать и немедленно. Иной возможности может не представиться.

Василий Иванович быстро взглянул на часы. До прихода поезда — считанные минуты. До Клевани немало километров. Жаль, «дорогого гостя» не удастся встретить на вокзале.

Оно, может, и к лучшему, — отшутился Петр Ефимович. — Ну где ты цветы раздобудешь?

Проверили оружие.

— Вперед!

Две «эмки» с чекистами стремительно мчатся по шоссе, рассекающему лес. В лучах фар причудливо пляшут стволы сосен. Крупные капли дождя лупят в ветровое стекло…

На опушке свернули с дороги, укрыли машины в кустах. Прямо к лесу приткнулась окраина городка. Ни огня, ни собачьего лая. Спит городок. Тихо. Даже не верится, что в нескольких десятках метров за крепкими кирпичными стенами притаился матерый бандит.

Вот и дом учителя. Чекисты бесшумно перемахнули через палисадник. Казалось, в доме все спят: ставил закрыты наглухо. И лишь в одном окне сквозь щелочку пробивается тонюсенькая полоска света. Стараясь не дышать, прильнули глазами к щелке.

В слабо освещенной комнате, за столом, уставленным бутылками и обильной снедью, сидят двое. Один пожилой, лысоватый — вероятно, хозяин. Зыбкий свет керосиновой лампы падает на лицо гостя — очень высокого, жилистого человека лет тридцати. Белесые волосы гладко зачесаны назад. Глубоко посаженные глаза как бы сверлят собеседника. Вот он потянулся через стол, отломил гусиную ножку, что-то сказал собеседнику… О чем они говорят?

Чекисты осторожно отошли от окна. Посовещались.

— Гуся жрут, черти, — вздохнул не успевший поужинать Петр Ефимович. — Ну что, будем брать с ходу?

— Этак нельзя, — возразил Дидусь. В доме, как тебе известно, старики, дети. Рискованно. А если он, к тому же, начнет палить — всполошим весь городок. Надо ждать.

— Придется, ничего не поделаешь, — снова вздохнул заместитель.

Летняя ночь коротка, и все-таки чекисты промокли до нитки и продрогли до костей.

— Не стучи зубами, — пробовал еще шутить Петр Ефимович. — На весь городок слышно!

К рассвету дождь прекратился. А когда на востоке заалела бледная зорька, дверь учительского дома беззвучно приоткрылась, и из нее вышел высокий человек. Вовсе не крадучись, пошел по направлению к лесу. Он как бы плыл в рассветном тумане, над которым возвышались лишь голова да широкие плечи. И когда он шагнул на опушку, от сосен отделились несколько теней и замкнули кольцо вокруг незнакомца:

— Ни с места. Сопротивление бесполезно.

Но высокий, по всему видать, и не собирался сопротивляться. Он спокойно, даже с улыбкой разглядывал чекистов.

— Прошу. Только вы, вероятно, с кем-то меня перепутали. Я ни в чем не виновен.

— Это мы сейчас проверим, — сказал Дидусь. — Если невиновны, извинимся перед вами. Что у вас в карманах?

— Прошу, — снова улыбнулся высокий и с готовностью поднял руки: мол, обыскивайте сами, коли не доверяете честному человеку.

В карманах брюк у незнакомца (он был без пиджака, в простой крестьянской полотняной рубашке) — ничего подозрительного не обнаружили. Пачка сигарет, картонные спички и… булочка. Обыкновенная французская булочка, или, как сейчас говорят, — городская. Черствая булочка.

Дидусь нахмурился: «Просто удивительно. Брать с собой в дорогу всего лишь черствую булочку! На столе-то пироги лежали сдобные — целая миска!»

— А я не ем сдобы! — резко сказал незнакомец, тревожно следя глазами за пальцами Василия Ивановича, вертевшими булочку.

— В таком случае, посмотрим, что за начинка у нее в середине!

И Дидусь разломил булку.

Лицо незнакомца заметно побледнело. Он рванулся было к Дидусю, но чекисты придержали его за локти:

— Спокойно!

А в булочке, в самой середине, оказался крохотный листок бумажки, свернутый в трубочку. Уже совсем рассвело, и Василий Иванович, развернув бумажку, прочел следующее: «Я (дальше шли имя и фамилия) даю настоящую присягу в том, что беру на себя обязанности руководителя областной организации СДЛ. Да поможет мне бог»…

— Так кто же вы все-таки? — спросил Дидусь уже в машине у задержанного.

— Руководитель Волынского СДЛ, вы же знаете, — злобно ответил тот.

…Вскоре «смертельная дружина» на Волыни перестала существовать…

ПУЛЯ ТРЕТЬЯ. А К НЕЙ ГРАНАТА.

ДАЖЕ ДВЕ ГРАНАТЫ

И снова Ровно, первое послевоенное лето. Смолк над Европой грохот орудий. Вереницы беженцев возвращались к родным пепелищам. Жизнь понемногу входила в мирное русло.

Украшенные гирляндами цветов, звенящие трофейными аккордеонами эшелоны увозили на восток истосковавшегося по мирной жизни воина-победителя: домой, домой, домой…

И только для чекистов продолжалась война. Жестокая битва не на жизнь, а на смерть. Днем и ночью…

Тот август был особенно жарким — во всех смыслах этого слова. Знойные дни сменяли душные ночи. Казалось, зной навсегда поселился в узких, непродуваемых, каменных лабиринтах ровенских улиц.

Уже который день чекисты буквально валились с ног в поисках Богуна — такова была кличка главаря банды украинских буржуазных националистов. Богун был жесток и дерзок, а его немногочисленная банда — неуловима. Терроризируя местное население, убивая военнослужащих, сельских активистов, банда объявлялась в самых неожиданных местах. Оставив кровавую отметину, она бесследно исчезала в буераках и схронах, чтоб завтра снова дать о себе знать. Вот почему этой ночью в душном прокуренном кабинете майор Дидусь снова не мог уснуть, ворочаясь на жесткой кушетке. А под утро, едва забылся в дреме, его разбудили, доложив, что внизу дожидается какой-то человек, желающий сообщить важную новость.

— Я, — говорит, — только начальнику сообщу. Но, кажись, что-то с Богуном связанное, — сделал свой вывод дежурный.

— Немедленно пропусти, — приказал Василий Иванович, разглаживая ладонями небритый подбородок и застегивая воротничок кителя.

Вместе с заместителем Соколовым они внимательно слушали неожиданного визитера. Круглолицый, лет двадцати крепыш в расстегнутой чесучевой рубашке (душно) и простеньких брюках, заправленных в кирзовые сапоги, чем-то располагал к себе, а его голубые, по-юношески чистые глаза глядели подкупающе прямо, как бы говоря: верьте мне!

Зовут его Стась. Родом из Клевани («опять эта Клевань» — поморщился Дидусь, вспомнив свою предвоенную одиссею). Стась связан с бандой Богуна — в его функции входит осведомлять последнего об опасности, сообщать ему разные нужные сведения.

— Я молод и хочу жить, — твердо сказал Стась. — Честным признанием хочу искупить свою вину.

Он охотно рассказал, сколько человек в банде, как они вооружены. Вспомнил и о последних операциях, назвал настоящую фамилию главаря. Поскольку чекисты уже располагали этими данными, стало ясно, что Стась не лжет. На вопрос же, где пребывает банда, Стась пообещал немедленно сообщить ее местопребывание, если ему гарантируют полную свободу.

— Я советский офицер, — сказал Василий Иванович, — и слову моему верить можете. А если вы боитесь оставаться тут, мы вам поможем на время уехать