Он погладил ее по волосам.

– Извини, что все так получилось.

Либби громко вздохнула.

– Будет о чем рассказать нашим детям. – Она замерла, осознав, что она только что сказала.

– Не волнуйся, Либби. Я хороший дядя, меня это вполне устраивает.

– Ты говорил с Мейв об этом?

– Думаю, она догадывается. Она не терроризирует меня требованием обзавестись семьей, как делает это с другими братьями.

– Это только дело времени. Держи с ней ухо востро.

Вскоре они задремали. Патрик спал беспокойно, просыпаясь, он крепче прижимал к себе Либби. Он поклялся себе, что сделает все возможное, чтобы Либби избежала эмоционального срыва.

Урчание в их желудках невозможно было игнорировать дальше.

– Ты поешь вяленой говядины или арахиса?

– Лучше орешки.

Он передал ей воду.

– Три глотка, не больше. Нам нужно экономить.

– Можно включить телефон и узнать время? Как думаешь, здесь ловится сигнал? Мы же неглубоко.

– Ладно, я посмотрю, который час. А сигнал сюда точно не проходит, нечего зря тратить батарейку.

– Ты хорошо умеешь вселить надежду и утешить.

Патрик посмотрел время.

– Четверть восьмого.

– Значит уже стемнело.

– Ну нам-то все равно.

– Да, – вздохнула Либби. – Какие у тебя планы на выходные?

– Я улетаю в Нью-Йорк в пятницу утром провести презентацию для группы, прибывающей к нам в апреле. «Пибоди Рашфорд» – всемирно известная аудиторская компания.

– Можно я поеду с тобой?

Патрик удивился вопросу. Может быть, Либби пытается убедить себя в том, что выберется отсюда к пятнице.

– Не уверен, что тебе нужно ехать.

– Может, и так. Но у меня есть личные планы.

Мозг Патрика усиленно заработал, придумывая сценарий их романтического свидания, заканчивающегося постелью.

– Какие планы?

– Я не была в доме, где провела детство и юность, с того дня, когда мы с мамой уехали. Конечно, я не смогу войти в квартиру, она занята другими жильцами. Но думаю, что даже если постою на улице перед домом, это послужит мне утешением.

– Тогда, конечно, мы полетим вместе, – сказал Патрик. – Жаль, что не смогу доставить тебя в Нью-Йорк на своей новой игрушке. Я недавно приобрел подержанную «Сессну», но самолет пока на капитальном ремонте. Придется нам лететь регулярным рейсом.

– Ну и кто же теперь рассуждает как маленький богатый мальчик?

– Счет один-один. Но сказать по правде, Кавана владеют самолетом на правах совместной собственности с другими владельцами.

– Ну это совсем другое дело.

Они помолчали. Подтрунивание друг над другом немного отвлекло их от грустных мыслей.

Либби встала, нечаянно ткнув Патрика локтем в ребра.

– Мне нужно размяться.

– Не уходи далеко.

– Очень смешно, Кавана.

Ему бы тоже не мешало размяться. Но как только Патрик пошевелился, ногу пронзила острая боль.

Либби присела на корточки рядом с ним.

– Дай мне фонарь.

– Зачем? Нужно беречь батарейки.

– Я хочу осмотреть твою ногу. Не спорь со мной.

Она была забавной, когда выражала недовольство.

Патрик молча передал ей фонарик.

– Как она выглядит?

– Плохо.

– Плохо в смысле нужен антибиотик или настолько плохо, что пора ампутировать?

Либби направила фонарь прямо ему в лицо, ослепив его на секунду.

– Это совсем не смешно. Если мы здесь застрянем надолго, у тебя будет серьезная проблема.

Патрик прикрыл глаза рукой.

– Я предпочитаю смех слезам.

– Спорим, ты никогда в жизни не плакал. Альфа-самцы не знают, что такое слезы.

– Я плакал, когда пропал мой отец.

– Ох, Патрик. – Сердце Либби заныло. Она могла бы голову дать на отсечение, что это признание вырвалось у Патрика непроизвольно.

– Я помню, что мы говорили об этом во время интервью. Извини, что сыплю соль на рану… Он действительно просто ушел?

– Я был совсем маленьким, но слышал эту историю сотни раз. У отца была навязчивая идея отыскать серебряную шахту, благодаря которой семья Кавана разбогатела несколько поколений назад. Он уходил на поиски, которые длились неделями… Наконец, настал тот роковой выходной, когда отец ушел, и больше его никто не видел.

– А были предположения, что произошло?

– Сначала версий было много. Полиция считала, что отец попросту бросил нас и начал новую жизнь на стороне. Но его паспорт лежал в сейфе, и вещи были на месте. Он не мог покинуть страну. Все автомобили были в гараже. В конце концов, полиция решила, что его убили где-то в горах.

– Ты имеешь в виду диких зверей?

– Возможно, или он упал с высоты.

– Но тело не было найдено.

– Точно. Он мог спуститься в шахту в поисках серебряной жилы, а в шахте случился обвал.

– Ой-ой-ой.

Руки Патрика крепче обняли ее.

– Это, пожалуй, не лучшая тема для разговора сейчас.

– Да, в этом есть что-то зловещее.

– Запомни, Либби, наша шахта не обвалилась, в нее только заблокирован вход.

– Существенная разница, но не очень утешительная.

– У тебя есть я, а это кое-что значит.

Да, это многое значило. Присутствие Патрика успокаивало и сдерживало приступы паники. Но их вынужденная близость создавала другую проблему.

У нее пересохло во рту и защекотало внизу живота.

– Патрик? – Ясное дело, что клеткам мозга не хватает кислорода, и рассудок Либби слегка помутился, потому что у нее вдруг вырвалось:

– Поцелуй меня.

Она почувствовала, как тело Патрика мгновенно напряглось.

– Не обращай внимания, – быстро сказала она. – Это все моя клаустрофобия.

– Мы не умрем. Я тебе обещаю. – Его голос прозвучал странно, будто он чем-то подавился.

– Должна ли я понимать, что только неизбежность смерти может заставить тебя поцеловать меня?

– Это нечестная игра, Либби.

Либби повернулась к нему и взяла его лицо в свои руки.

– Поцелуй меня, Патрик, – прошептала она. – Я знаю, что пользуюсь ситуацией, но прошу тебя… Я много думала о том, какая женщина тебе нужна. Я знаю, что не такая, как я. Но ты ведь можешь нарушить правила, а?