— Не люблю проявлять свои чувства слишком явно. Ты меня знаешь.

— Знаю, — вздохнул Эсон. — Все, как и всегда. Порой мне кажется, что из тебя получился бы лучший царь, чем я сам. Ты умеешь скрывать истинные намерения и не поддаешься на провокации.

— Ну, только не начинай, — Пелий пожал плечами. — Пока что мне достаточно и того, чем я владею сейчас.

Они помолчали. Каждый как будто задумался о чем-то далеком. Внезапно царь Иолка вспомнил, о чем хотел поговорить:

— Знаешь, а с Ясоном у тебя так не получается.

— То есть? — его брат вскинул брови.

— Он жаловался, что ты странно на него смотришь. И от тебя будто веет недружелюбием. Ясон ведь это чувствует. Полагаю, тебе стоит знать, что дети бывают удивительно прозорливыми…

— Могу лишь поверить тебе на слово, — тон Пелия стал заметно холоднее. Эсон отвел взгляд:

— Извини. Признаю, последнее было лишним.

Его брат был прекрасным атлетом и способным управленцем, но в семейной жизни познал лишь скорбь. Это повлияло и на его характер, отчего Пелия больше боялись, чем любили.

Мало кто знал, что в юности Эсон и Пелий добивались внимания одной и той же девушки из знатного рода. Полимеда остановила свой выбор на старшем царевиче и вместе с ним стала править Иолком. Между братьями пролегла бездонная пропасть: несколько лет они не могли говорить друг с другом так же свободно, как делали это в детстве.

Однако время способно залечить даже глубокие раны. Понемногу Пелий стал смягчаться. Он даже обрел утешение в любви к юной жрице Афины — невысокой, стройной прелестнице с волнистыми волосами. Ради него та оставила горячо любимый храм и перебралась во дворец. Пелий почти уже связал себя счастливыми семейными узами, но тут случилось несчастье.

Однажды его возлюбленная уехала навестить родственников в отдаленной деревне. На следующий день она не вернулась. Еще через сутки — тоже. Встревоженный Пелий направил отряд на поиски. Вскоре тот вернулся с неутешительными известиями: деревня подверглась нападению разбойников. Были жертвы.

Пелий не остался на похоронах. Лишь единожды бросив взгляд на истерзанное худенькое тело, которое ему показали, он взял с собой два десятка солдат и покинул Иолк, не говоря никому ни слова.

Когда он вернулся, уже наступила осень. От карательного отряда осталось лишь четверо людей, сам вид Пелия был страшен. Но зато в окрестностях Иолка перевелись разбойники. Поговаривали, что солдаты Пелия перед казнью оскопляли их заживо и выкалывали глаза… На окрестные деревни с тех пор никто больше не нападал.

Тем временем у царя Эсона родился сын. К сожалению, истощенная родами Полимеда не выдержала — спустя некоторое время она скончалась после, казалось бы, пустяковой болезни. Оба брата внезапно остались в одиночестве, их мир наполнился страданиями. Но маленький Ясон все же стал для своего отца путеводной звездой.

Эсон сумел понемногу оправиться от горя, на губах царя вновь появилась улыбка. У Пелия же не осталось ничего. Изначально более угрюмый, он еще сильнее погрузился в себя, с тех пор почти не прикасаясь к женщинам. Казалось, ему не приятны ни детский смех, ни прелести девичьего тела, ни очарование природы. Замкнутый и суровый, Пелий был хорошим царедворцем, прекрасным бойцом, но цветы в его сердце более не распускались.

К Ясону он и вовсе испытывал далеко не лучшие чувства. Если Эсон видел в своем сыне утешение после тяжелой утраты, то Пелию неприятно было даже встречаться с ним взглядом. Юный царевич слишком походил на мать, что всякий раз напоминало его дяде о горьких привязанностях юности. К тому же Пелий так и не обзавелся семьей и детьми. Трон Иолка достанется Ясону и его потомкам, а другой ветви царского рода суждено было оборваться… Так что при виде племянника Пелий либо сильнее замыкался в себе, либо с трудом подавлял неприязнь. Он понимал, что Ясон не заслуживал такого отношения, но изменить это было выше его сил.

Бездетный, одинокий и никем не любимый, этот мужчина не смог отыскать в себе хоть каплю тепла для мальчика, который был ему родней. Все, на что хватало Пелия, — безуспешные попытки хоть как-то скрывать свое недружелюбие к Ясону.

— Мой сын ни в чем не виноват, — негромко заметил царь, наблюдая за своим помрачневшим братом.

— А я его и не виню.

Они помолчали. Пелий поджимал губы, Эсон время от времени потирал лоб и виски, будто надеясь, что это отгонит не желающую угаснуть боль.

— Знаешь, я все понимаю. Но он напоминает мне о многих утратах и ошибках. Даже тех, которые с ним никак не связаны… Поэтому тебе не следует ждать, что я начну целовать землю, по которой прошел твой потомок. Для этого во дворце предостаточно слуг.

Это были грубые слова, но Эсон не рассердился. Только чуть приподнял брови:

— Когда Ясон станет царем, тебе придется непросто с таким-то отношением.

— Ничего не поделать. Я не привык ожидать от жизни приятных подарков, а значит, и волноваться не о чем.

— Хотелось бы мне хоть что-нибудь изменить к лучшему, — вздохнул царь. — Но вижу, это невозможно.

Пелий лишь пожал плечами. Затем спросил:

— А что ты ответил Ясону?

— Посоветовал решать все проблемы самостоятельно. Ему предстоит править людьми, так что пусть будет ко всему готов.

— Так и знал, что ты скажешь что-нибудь в этом духе.

— Завтра он бьется на мечах… Надеюсь, проявит себя лучше, чем в стрельбе, — Эсон задумчиво посмотрел куда-то вдаль. — Меня огорчило, что сын Лаэрта сегодня превзошел моего.

— Мужчины всегда придают много смысла сражениям друг с другом. И даже между своими детьми, — хмыкнул Пелий. Его брат улыбнулся в ответ:

— Хорошо тебе говорить, победитель в метании копья! Сам вон не смог уснуть, хоть и скрывал свои чувства на людях.

— И то верно, — легко согласился Пелий. — Но я о другом сейчас говорю. Сильные и слабые стороны Ясона зависят не от его успехов в играх. Тебе стоит об этом помнить.

Вместо ответа Эсон внимательно всмотрелся в лицо своего брата. И ощутил, как его переполняет… Жалость? Сострадание? Чувство собственного бессилия?

Пелий походил на человека, добровольно запершего себя в неволе. Ему изначально было не чуждо все человеческое: радость от победы, сочувствие к ближнему, умение сопереживать… Однако он был несчастен и старательно прятал свои привязанности под покровом равнодушия. Благодаря играм в его сердце вспыхнула какая-то искорка, но теперь костер снова потух на неопределенное время.

Чтобы человек вернул себе вкус к жизни, он должен сам пожелать этого. Эсон не знал, что он может