— Приехали, ваша милость!

Водитель остановил машину возле угловатой высотки. Я задрал голову — ничего себе, восемнадцать этажей! А я еще мельком удивился четырехзначному номеру квартиры, когда взглянул на адрес.

Теперь понятно. В одном этом доме жило столько же людей, сколько во всем Холмске.

Мы поднялись в лифте на шестнадцатый этаж. В длинный общий коридор выходило несколько совершенно одинаковых дверей. Они отличались друг от друга только номерами и разноцветными ковриками.

Ага, вот и квартира Свиридовой!

Я нажал кнопку, и в глубине квартиры прозвучала резкая трель звонка.

Я услышал легкие, торопливые шаги, а потом — шумное дыхание. Кто-то стоял за дверью. Этот человек сильно волновался, но открывать не спешил.

— Мне нужна Мария Лабуаль, — громко сказал я. — Я от ее дедушки.

За дверью послышался судорожный вдох, похожий на всхлип.

И снова никто не открыл.

Я задумчиво посмотрел на дверь. Металлическая, но тонкая, дешевого производства. Но не ломать же ее.

Пользоваться ментальным воздействием мне не хотелось. Мне было важно не только поговорить с Марией, но и увидеть ее подлинные эмоции. А ментальное воздействие исказит их.

— Маша, это ты? — помогла мне Кира. — Я адвокат твоего дедушки, Кира Андреевна Белова. Вот мое удостоверение!

Она раскрыла удостоверение перед круглым стеклышком дверного глазка.

И снова никакой реакции.

За нашими спинами лязгнула дверь лифта — кто то еще поднялся на этаж. Я обернулся на звук шагов.

Совсем молодая девушка остановилась посреди коридора, в упор глядя на нас с Кирой. Взгляд ее был откровенно враждебным. Девушка была очень легко одета для прохладного летнего дня — майка на тонких бретельках, открывавшая загорелые плечи и короткая юбка. В руках девушка держала два бумажных пакета, из одного торчал длинный пшеничный багет.

На ее левом плече я увидел татуировку и удивленно поднял брови.

Точная копия Печати Ликтора.

Надо же!

Никакой магии в печати не было. Девушка вообще не обладала магическим Даром. Печать была просто рисунком.

Я на мгновение ощутил фантомное жжение в плече.

— Что вам надо? — с вызовом спросила девушка. — Это моя квартира!

— Мы ищем Марию Лабуаль, — ответила Кира.

— А кто это? Не знаю такую!

— Ты Аня Свиридова?

— А вам какое дело? Убирайтесь, или я полицию вызову.

Она грубила не от страха, а от отчаянной дерзости. Девушка напомнила мне беспризорного щенка, которого трудная уличная жизнь научила огрызаться. Иначе не выживешь.

Я вздохнул и молча уселся прямо на прохладный пол, выложенный кафельной плиткой. С детьми лучше говорить на равных, а не сверху. А Аня и была еще подростком, несмотря на неуклюжие попытки казаться взрослой и сильной.

— Чего вы здесь расселись? — растерянно спросила девушка.

— Жду, когда Маша расскажет мне про призрака, — объяснил я. — И мы вместе придумаем, как спасти ее дедушку.

— Какого призрака? — опять начала Аня.

Но тут замок в двери, наконец, щелкнул.

— Зачем ты открыла? — тут же набросилась Аня на подругу. — Они морочат тебе голову!

Не вставая с пола, я улыбнулся Марии Лабуаль. В ее заплаканных карих глазах сквозило такое отчаяние, что даже мне стало ее жалко.

— Что вы сказали про призрака? — испуганно прошептала она.

— Я знаю про него, — кивнул я. — И знаю, что Трубецкого убил не твой дедушка.

Поймал реакцию Маши и добавил:

— И не ты. Поговорим?

— Только не в моей квартире, — грубо отрезала Аня. — Я вас не пущу! Раз ты сама им открыла, то сама и разбирайся.

— Анюта! — Маша умоляюще посмотрела на подругу.

— Вечно ты ведешь себя как маленькая, Машка! А я потом разгребаю.

Аня бросила на подругу укоризненный взгляд, но тут же сжалилась:

— Ладно, заходите. Можете не разуваться.

Я усмехнулся.

Один ребенок отважно брал на себя ответственность за другого ребенка. Девочки, и в самом деле, были близки как родные сестры. И Аня считала себя старшей.

Я пропустил Киру вперед и вошел последним. Дверь мягко захлопнулась.

* * *

Квартирка оказалась совсем крохотной — еще меньше, чем у Киры. Здесь даже кухни не было, плита и раковина находились прямо в комнате. Широкий разложенный диван занимал половину комнаты, перегораживая проход к широкому окну. Напротив дивана на стене висел большой маговизор — чтобы было удобно смотреть лежа.

Вот и вся обстановка. Правда, в единственном свободном углу я заметил дверь встроенного шкафа.

Зато был балкон, а из окна открывался потрясающий вид на центр Столицы. За серыми крышами я увидел кусочек арки моста Петра Великого и купола Смольного собора в вечернем свете.

— Садитесь куда-нибудь, — бросила нам Аня. — Кофе нет.

Она поставила шуршащие пакеты прямо на небольшой письменный стол.

Кира присела на край дивана, отодвинув угол скомканного одеяла.

— Можно? — улыбнулся я Ане, кивком указав на узкую балконную дверь.

Аня дернула плечом.

— Пожалуйста!

Потянув на себя створку, я вышел на балкон. Здесь, на высоте, свободно гулял ветер — ему не мешали редкие громады соседних высоток. Внизу я увидел широкий тротуар и спешащих по нему людей. А дальше — зеленое пятно Полюстровского парка.

Улыбнувшись, я вернулся в комнату.

— Мы хотим помочь твоему дедушке, — уверяла Кира Машу.

Обе девушки смотрели на Киру. Маша — с надеждой, а Аня — недоверчиво.

— Жандармы тоже так говорили, — возразила Аня. — А потом увезли Николая Степановича в тюрьму. Хотя этот наглец Трубецкой сам виноват! А вы тоже следователь?

Аня повернулась ко мне.

Я покачал головой.

— Нет. Я ликтор.

— Да ладно!

Аня невольно бросила взгляд на свое плечо.

— Прохладно, — улыбнулся я.

— Вы видели дедушку? — спросила Маша. — Как он?

— Видели, — кивнул я. — Николай Степанович держится. Я приказал поставить на его камеру охранные артефакты.

— Зачем?

— Чтобы защитить его от призрака. Расскажешь мне о нем? Это он убил Трубецкого?

Я задавал вопросы почти наугад.

— Молчи! — приказала Аня подруге.

Но Маша ее не послушалась.

— Я… Я больше не могу! Это нечестно!

И она внезапно разрыдалась.

Кира бросилась ее успокаивать. Аня налила стакан воды и подала подруге:

— Выпей! Только не говори им ничего! Николай Степанович предупреждал тебя, что это опасно. Ты им проболтаешься, а он явится и убьет тебя. И меня тоже.

Маша вздрогнула.