в разборки, не завел друзей и не нажил врагов. Одиночество стало образом жизни.

На кону стояла «Белая роса», гостиничный комплекс в райском уголке под Одессой, его первый проект, в который он вложил все свои силы и все отцовские деньги. Потом был ресторан в самом центре города, сложный и многострадальный, но, в итоге, доходный. За ним развлекательный семейный центр, который пришлось модернизировать и усовершенствовать не один раз в зависимости от менявшихся потребностей и возможностей клиентов. «Этот старый игрок потребовал именно «Белую росу», почему? — Спрашивал себя Эрнест. — У меня есть более серьезные проекты, приносящие весьма недурные доходы. Может дело не в деньгах? Так почему «Белая роса»?

Он рассчитывал на свой опыт и на удачу. Удача — дама капризная, то улыбнется, то оскалится. Он не знал, как воспринимать сегодняшнюю встречу с Машей. Когда-то она разбила ему сердце. Банально, но это факт. Он долго собирал его осколки, складывал как мозаику. С каждым восстановленным кусочком, уходила боль, разочарование сменялось грустью. Воспоминания о Маше он спрятал в самом отдаленном уголке этого нового сердца за толстой дверью с надписью: «Не люби, убьет», и возвращался туда крайне редко. Но время лечит раны, жизнь наносит другие, и первые кажутся легкой царапиной. Скоро любовь к Маше стала одним из редких эпизодов в его жизни, которые он вспоминал с улыбкой. И сейчас Эрнест был уверен в том, что все, что ни делается, к лучшему. Он успешный, циничный, свободный и может позволить себе практически все. Спасибо Маше, что вышла замуж. Тогда почему при виде ее его сердце тает, и он чувствует себя счастливым до помутнения рассудка.

Звонок мобильного отвлек от мыслей. Он подошел к зеркалу. Сверкнули бриллианты на запонках белой рубашки, когда он поправлял галстук. Черный костюм придавал ему солидность и возраст, но правила игры устанавливает не он. Эрнест посмотрел в глаза своего отражения, их блеск его насторожил. «Не смей трогать Машу», — сказало сердце. «Посмотрим», — ответил разум. Он резко ударил кулаком по золоченой раме зеркала, потом прислонился головой к руке и закрыл глаза.

В доме Рудницких все семейство, включая маленькую Сару, собирало Машу на вечеринку. Филипп, со свойственной ему рассудительностью, предостерегал от необдуманных поступков, расхаживая перед женщинами.

— Даже Сара знает, что нельзя общаться с чужими дяденьками. Правда, детка?

Малышка кивнула папе в ответ, подошла к Маше, сидевшей в удобном кресле перед туалетным столиком, забралась к ней на колени и тихо спросила:

— А он красивый?

— Кто? — так же тихо спросила Маша.

— Чужой дяденька.

— Да.

— Тогда немножко можно. Ты попроси папу, он разрешит. Он всегда сначала строгий, а потом добрый.

Они обе умоляюще посмотрели на Филиппа.

— А не пора ли тебе спать, милая?

— Не пора, мама сказала, будем ждать звонка от Маши, вернется она или нет.

— Если он, человек глубоко порядочный, то она обязательно вернется.

— Маша, а он порядочный? — не унималась Сара.

— Не глубоко…

— Значит, не вернется.

— Мы все равно будем ждать, — сказала Лиля, выравнивая очередную прядь Машиных волос специальным утюжком. — Хотя бы звонка. Маша, ты красавица, ты всех затмишь.

— Лиля, сделай ее не такой красивой, а то мы ее не увидим ближайшие три дня.

— Филя, я не могу пропасть на три дня, ты забыл, я послезавтра лечу в Киев, — Маша с удовольствием разглядывала себя в зеркале. — Лиля тебе можно открывать салон, прическа идеальная.

— Филипп, выйди на пять минут, Маша наденет платье, или будешь смотреть?

— Я завтра буду смотреть, что из всего этого получится. — Филипп вышел из комнаты и закрыл за собой дверь.

— У меня для тебя подарок, — Лиля достала нижнее белье из пакета. — Пока ты примеряла платья, Светлана подобрала, у нее точный глаз, она еще ни разу не ошиблась с размером. Надевай!

— Тебе не кажется, что оно слишком сексуальное для первого свидания, — Маша разглядывала шелковые полоски, отделанные дорогим кружевом. — Тем более, это даже не свидание.

— Белье для женщины, как оружие для мужчины, может, не понадобится, но придает уверенность.

— Лиля, это безумно дорого!

— Считай, что это ко дню рождения. И, вот еще! — Она набросила на обнаженные плечи Маши горжетку из белой норки. — Не делай круглые глаза, это на один вечер.

Красивая молодая женщина с интересом рассматривала старинное здание, балконы второго этажа которого, нависли над самой водой. Окна своей формой напоминали дворцовые. Каждый этаж, разделенный выступающим барельефом, не похож на другой. Самым массивным казался первый, щедро украшенный лепниной.

На ухоженной зеленой лужайке грациозно красовались белые розы элитных сортов. К центральному входу один за другим подъезжали дорогие автомобили, из них выходили мужчины и женщины в не менее дорогих черно-белых нарядах, и проходили в дверь мимо важного портье, который приветствовал всех по имени и отчеству. Картинка напоминала кадры из голливудского кино. На секунду Маша засомневалась: она единственная приехала на такси, без партнера, и здесь впервые, но уверенно поднялась по ступеням. К ее огромному удивлению, портье назвал и ее по имени и пригласил в холл.

Мария, как зачарованная стояла на белой мраморной лестнице, ведущей вниз в просторный высокий зал. На перилах в хрустальных вазонах горящие свечи создавали огненные дорожки. Под расписным потолком огромная люстра переливалась многочисленными подвесками. Выложенный на стене цветок из белого жемчуга, отливал нежным светом. Прозрачный тюль, обрамленный тяжелыми шторами, казался облаками с пробивавшимися солнечными лучами. Столы разного размера, от маленьких на две персоны, до банкетных, накрыты белоснежными скатертями. Они украшены букетиками белых роз и сервированы дорогой посудой, хрусталем и серебрянными столовыми приборами. «Белая роза» оправдывала свое название.

Маша повернула голову и увидела свое отражение в зеркальной стене. Она показалась себе маленькой и потерянной среди всей этой роскоши. Ей захотелось сбежать, но по ступеням к ней поднимался Геша с важным видом арабского шейха. Она выпрямила спину, выдохнула, казалась спокойной и чуточку надменной.

— Марийка, в этом блеске льда и золота ты единственная согреваешь мою душу. — Он поднес ее руку к губам.

— Я думала, ты давно продал ее дьяволу.

— Он решил со мной не связываться.

— Была, не была.

— Ты о чем?

— О сегодняшнем вечере.

Геша проводил ее за их столик, единственный, на котором букет был из бледно- желтых роз. Он помнил, что она любила именно эти цветы, или видел встречу с Филей. Он помог Маше сесть, придвинув кресло, положил руки ей на плечи и спросил:

— Можно?

— Да, пожалуйста.

Геша снял манто и бросил его на спинку кресла. Он удобно разместился, облокотился о стол, поддерживая голову рукой,