хотя бы одну-единственную первую любовь, что будет живо напоминать о себе во время дождя или листопада или в караоке?

Принесли заказ – «Замороженную Маргариту». Изумрудно-оливковый цвет коктейля в бокале с ледяной испариной напомнил воду морских глубин далекого Желтого моря в тот самый день из прошлого.

– А со мной произошла вот какая история, – заговорил профессор Ким с кафедры английской литературы. – Вообще-то, в старших классах я тоже ходил в церковь и там подружился с девушкой моего возраста. Кажется, мы любили друг друга… Вспоминается один случай. Она училась в женской школе, а я – в мужской. Однажды вечером после уроков возле школы я купил кулечек печеных каштанов. И вот иду я, жую – и вдруг мне так захотелось угостить ее, что я пустился бегом до самого ее дома.

– Ах, эти печеные каштаны!

– Да, я бежал. Мчался во всю прыть, боясь, что они остынут. К слову сказать, в те годы я был стройный малый и бегал очень даже быстро.

У нее и профессора Пак одновременно вырвался вздох восхищения.

– Ничего удивительного: у нашего профессора Кима с юных лет задатки хорошего мужа!

– Потом я уехал учиться в столичном университете, а она осталась в родном городе. Со временем письма стали приходить все реже и реже, и однажды, когда я приехал из армии на побывку домой, мы случайно столкнулись – а у нее младенец за спиной.

На этот раз и мужчины не удержались от вздоха.

– Точно, тогда ведь так и было. Ни сотовых телефонов тебе, ничего… И даже переписка обрывалась, если семья переезжала, – вступила в разговор профессор Пак.

Кто-то засмеялся.

– Ну да, и на этом все. Хотя, с другой стороны, кто знает, даже при наличии сотовых наши отношения все равно в конце концов могли прекратиться… – Профессор Ким улыбнулся. – В любом случае это была наша последняя встреча… А прошлой зимой я проводил творческий отпуск в США и на мой университетский адрес пришло электронное письмо. Это была она… Писала, что у нее обнаружили рак груди и что, если возможно, она хотела бы увидеться со мной перед смертью.

Все, замерев с бокалами в руках, слушали рассказ профессора Кима и, быть может, в этот момент мысленно перенеслись туда, где осталась их первая любовь. Внезапно на побережье Ки-Уэста налетел мощный порыв влажного душного ветра, что принесся будто с самого края света. Салфетки вихрем взмыли в воздух со столов на открытой террасе. Сейчас и ее мысли витали близ католического храма в сеульском районе многоэтажек. Возможно, туда ее увлекли слова «первая любовь» или же «Замороженная Маргарита», напомнившая об изумрудно-оливковом далеком море.

– Во время отпуска я ненадолго прилетел в Корею и договорился с ней о встрече в одном из пригородных ресторанов. И вот ведь какое дело: накануне сон не шел ко мне всю ночь. С новой силой всколыхнулись старые воспоминания. Лишь одно меня страшило – увидеть, как ее преобразило время. И вообще, может, наша встреча ни к чему?

– Да уж, есть о чем переживать. Помните в наших старых учебниках? Как же оно называлось, то эссе?.. Концовка там звучала, кажется, так: «…было бы лучше, если бы последнего свидания не было»?

– Это, скорее всего, «Судьба» Пхи Чхондыка, – откликнулся профессор Хван с кафедры корейской литературы, хранивший до сих пор молчание. Слегка полноватой комплекции и плохо переносивший алкоголь, он едва притронулся к «Маргарите», но его лицо уже успело стать пунцовым.

– Верно, «Судьба»! Разве она не заканчивалась чем-то вроде «…лучше бы мы не встречались»?

– Нет, не так, – позволил себе не согласиться толстяк Хван, после чего торжественно, словно стихи, зачитал наизусть последние строки «Судьбы»: – «И вот теперь мы вошли в этот дом, и нас встретила Асако с лицом чуть поникшим, как увядающая белая лилия… Бывает, что тоскуешь по человеку, но встретиться с ним так и не удается, а бывает, что по какой-то причине сам отказываешься встретиться с дорогим тебе человеком. С Асако мы встречались три раза. Но было бы лучше, если бы третьего свидания не было. В эти выходные я собираюсь поехать в Чхунчхон. Пейзажи реки Соянган так прекрасны осенью»[16].

На миг воцарилось молчание, а затем профессор Пак захлопала в ладоши.

– И как вы только все это помните?

Профессор Хван, продекламировавший финальную часть эссе Пхи Чхондыка из старого школьного учебника, смутившись, опустил глаза. Ей тоже стало любопытно, отчего он слово в слово хранит эти строки в памяти.

– А мы ведь под влиянием этого эссе считали, что в старости ни в коем случае нельзя встречаться со своей первой любовью. Выходит, его специально поместили в учебник? Чтобы в будущем мы не усложняли жизнь своим семьям, разыскивая первую любовь… – заметил кто-то.

Все рассмеялись.

– Да, я тоже тогда вспомнил про это эссе. И потому сильно нервничал.

– И что же?

Лицо профессора Кима просветлело. И, несмотря на морщинки у уголков губ, улыбка его была теплой, искренней и радостной, как у мальчишки.

– Вопреки моим ожиданиям, она была прекрасна. Даже красивее, чем раньше.

Вся компания ахнула от изумления.

– Разве такое возможно? Наверное, она прожила благополучную жизнь? – воскликнула профессор Хан, а профессор Ким продолжил:

– Вы не поверите, но она призналась, что в ту ночь тоже не могла сомкнуть глаз. Тогда я спросил, не оттого ли, что боялась не узнать меня? Она же ответила: «Это меня не пугало. Я знала, что время бессильно изменить вас…»

– И вы начали встречаться? Сколько раз потом виделись?

В ответ профессор Ким лишь улыбался. Умиротворение человека, познавшего любовь и сумевшего ее сохранить, словно бы осеняло его лицо сияющим ореолом.

– Сказано же: третья встреча ни к чему хорошему не приводит. Раз это напечатано в учебнике, значит, включено в экзаменационные вопросы; вот и выходит, что это правило действует и в жизни. Сколько раз можно встречаться со своей первой любовью? Правильный ответ – дважды… Почему? Да потому, что Пхи Чхондык в третий раз встречаться не велел, ведь так? – пошутил кто-то.

Все снова рассмеялись.

– Дальше уже неинтересно, и посему на этом поставим точку! Добавлю лишь одну секретную подробность: я рассказал жене абсолютно все.

На этой шутливой ноте профессор Ким завершил свой рассказ и поднял бокал. Явно чувствовалось его желание сохранить достоинство и не выносить дорогие ему воспоминания на всеобщее обсуждение.

– Как я вам завидую. Всем, кто хранит в себе первую любовь! – восторженно проговорила профессор Пак, и она тоже поспешила вставить:

– И я!

– А вы-то, профессор Ли, с чего вдруг? Разве