Плохая идея, Паркер, очень плохая. Здесь я никакой концентрации не найду точно.

Рыжие волосы Делайлы кажутся винными, и я верю, что от прикосновения к ним можно опьянеть. Ярко подведенные черным глаза отражают детали алой подсветки, и можно легко представить, что это в ее зрачках живет никого не щадящий огонь.

Мне вдруг кажется, что Делайла ужасно идеально смотрится здесь: невероятно красивая девушка в этом черном платье со смелым, вызывающим вырезом на бедре, в такой же роскошной и сексуальной обстановке. Это ее стихия, ее среда обитания. Роскошь, вседозволенность, власть, порок. Так кажется с первого взгляда.

Но все совсем наоборот. Во взгляде Делайлы я читаю напряжение, которое совсем не кажется обольстительным или самоуверенным. Она хочет поскорее покинуть это место. И черт возьми, я уже понимаю, что сделаю все, чтобы как можно быстрее уйти отсюда.

Не помню, когда мне в последний раз так сильно хотелось откуда-то сбежать.

Глава 7: Пьянящий привкус азарта

Делайла

Мне мучительно не нравится это место.

Возможно, все дело в почти полном бокале шампанского, который я выпила ради дела, а может, во всем виноват адреналин, бурлящий во мне всякий раз, когда осознаю, что мы творим. Точнее – конкретно я, ведь для Оуэна происходящее не является чем-то необычным, это буквально… его работа, его рутина.

Черт возьми. У него ведь и правда такая жизнь. Почти каждый день на грани лезвия, адреналин вместо кофеина по утрам. Я толком не понимаю, что чувствую: ужас или… зависть.

Так или иначе, вся эта роскошная порочная обстановка то и дело вызывает абсолютно неуместные и сбивающие с толку мысли. Это место наводит на самые запретные фантазии и образы, сами собой возникающие в голове. Меня бросает в нервную дрожь от осознания, что почти все эти бредовые мысли так или иначе связаны с Оуэном. Где-то на задворках моего проклятого сознания крутится картина того, как он обнимается здесь с какой-нибудь девушкой, похожей на него характером: такой же безумной, хитрой, без тормозов. Раскованной, свободной от любых тягот и предрассудков, предоставленной только самой себе и молодому мужчине рядом с собой. Способной получить полноценное удовольствие здесь и сейчас.

Когда перед глазами трусливо и неуверенно мелькает мой собственный облик, я вздрагиваю. Эта секундная мысль бьет меня наотмашь, тихо вопрошая: а вдруг? Ну а если бы? Представить, что в какой-то параллельной вселенной…

Удивительно, что мне хватает смелости и честности признаться себе в этих мыслях и тихо, невесело им усмехнуться. Да, Оуэн Паркер может быть сексуальным в своей нахальности и своем безрассудстве. Наверняка я не единственная, кого это притягивает на каком-то неосознанном уровне. Возможно, меня привлекают не столь его черты, сколь ощущение полной свободы и необузданности, которые он может подарить.

Что ж, когда хаос в голове удается упорядочить, становится не так страшно за то, что я могу сойти с ума.

Но еще больше этих странных мыслей мне не нравится только сам Паркер, который без всяких объяснений принимается рыться в вещах хозяина пентхауса, не слишком заботясь о том, чтобы вернуть их в первозданном виде на свои места. Мне приходится ходить за Оуэном следом, восстанавливая порядок там, где он безуспешно пытается что-то отыскать.

Когда гостиная и кухня оказываются тотально обследованы, Оуэн быстрым шагом проходит в спальню – такое же роскошное помещение, как и другие, но уже с целым траходромом вместо кровати. На месте Паркера мне бы хотелось надеть перчатки, прежде чем прикасаться тут к чему-либо.

– Зачем мы здесь? – не выдержав, мрачно спрашиваю спустя еще несколько минут поисков.

– Я сказал тебе все, что мог. Уильям Хендерсон может быть вовлечен в одно очень мерзенькое дело, и мне нужно добыть доказательства, чтобы PJB смогла начать распутывать плохо пахнущий клубок.

– Я спрашивала о том, что мы конкретно ищем. – Меня начинает охватывать еще большее раздражение.

Оуэн вечно отмахивается от моих вопросов полуправдой и загадками, намеренно избегая деталей. С одной стороны, я понимаю, что он ограничен рамками своего контракта с PJB, но, с другой, это молчание доходит до абсурда. Особенно с учетом того, что все это сделано едва ли не ради спасения мира, не говоря уже о помощи моему родному дяде. Я по уши втянута в дело, о котором не знаю практически ничего, и иду на поводу у симпатичного молодого человека как будто просто за его обворожительную улыбку. Как это вообще у него работает?..

Повернув ко мне голову, Оуэн бросает:

– Твоя задача просто стоять на стреме, лисичка. Ты помогла мне тихо попасть сюда, на этом твое участие заканчивается.

Холодный комок гнева опускается куда-то в живот и оседает чувством простой, даже постыдной обиды.

– Чудесно, – тихо фыркаю я, разворачиваюсь и покидаю спальню.

Пусть возвращает все на свои места сам. Тихо вздохнув, я снова оглядываюсь в приглушенно освещенной гостиной. Хочется присесть и перевести дух, но, честно говоря, я просто брезгую. Нигде нет никаких очевидных признаков, но мне почему-то кажется, что здесь все в следах человеческих тел, пота и других жидкостей.

Жуткое, ничем не объяснимое ощущение. И весьма мерзкое.

Я ежусь, будто от холода, хотя ни один из кондиционеров в помещении не работает. Нервно вздохнув, я держу входную дверь под постоянным зрительным контролем, внушая себе иллюзию контроля ситуации. В сущности, если сюда прямо сейчас кто-нибудь войдет, я ничего не смогу сделать.

Приходится напомнить себе о том, что мое нахождение в этом пентхаусе вполне себе законно. С чего мне так нервничать? Если Оуэна обнаружат здесь, это будут в основном только его проблемы. Я на пару секунд прикрываю глаза, заставляя себя мыслить холодно и трезво.

Непривычно мрачный и напряженный, Оуэн вскоре выходит из спальни пентхауса. Подобные эмоции смотрятся так инородно на вечно язвительном и улыбчивом лице, что кажется, будто кто-то натянул на него маску. В руках он сжимает записную книжку весьма потрепанного вида.

– Ты считаешь, что Хендерсон не заметит такой пропажи? Ты бы еще трусы у него пачкой спер, – хмуро говорю я. – Любую пропажу повесят на меня, ты же понимаешь?

Оуэн меряет меня тяжелым взглядом. Удивительно, но он прислушивается к моим доводам и не продолжает задуманное мне на зло. Оуэн молча кладет записную книжку на стол на кухне, и следующую минуту тратит на то, чтобы сфотографировать некоторые страницы. Мне не удается противостоять любопытству и дурному предчувствию, и я аккуратно поглядываю из-за его плеча на содержимое записной