в волосах у нее повсюду торчат застрявшие травы и цветы. – Лошади сами по себе ходят-бродят! Чудеса чудесные, волшебства волшебные! Видел такое? – спросила она у козла.

– Э-э-э! – ответил тот.

– Что ж вы, горемыки-горемычные, без хозяев гуляете? – спросила она у лошадей, и лошади, к удивлению котов, заржали как-то долго и необычно. – Как есть? А куда же они потерялись? В яму провалились?

Тут коты не смогли одолеть свое природное любопытство и высунули морды из закрытого тряпками фургона.

– Опа! – воскликнула девушка. – Кошаки волосатые! Ну я сейчас вам таких тумаков надаю, добавки просить будете!

Не успели коты сообразить, что к чему, как она схватила Сраську на руки и принялась, весело смеясь, крутить его, обалдевшего, мять, чесать, щекотать. Лишайный со страху свалился в траву, а Пузырь и Трофим не помня себя забегали по фургону туда-сюда, вверх-вниз, прыгая на стены и потолок.

Глядя на них, девушка так расхохоталась, что сунула Сраську под мышку и попыталась поймать за хвост еще кого-нибудь. Пузырь отшатнулся и машинально выстрелил перед собой огненным шаром. Он получился больше обычного, почти с тыкву размером, и пролетел возле головы изумленной девушки, взметнул живописными струями ее темные длинные волосы и полетел к облакам. Впрочем, секунд через десять шар превратился в черный дым. Еще некоторое время его рассеивал, играючи, ветер.

Козел подскочил и отступил в траву, а девушка, как ни странно, и не шевельнулась. Наоборот – глаза у нее стали круглые и шальные.

– О-йо-хо! – вскрикнула она. – Злая волшебная магия! Видел?

– Э-э-э! – ответил козел.

– Откуда это вылетело?! – она все-таки ухватила брыкающегося Пузыря за ногу. – Выстрелил как будто прям из-под хвоста!

– Э-э-э!

– Я тоже так хочу! – не выпуская Сраськи, она вскочила на козлы. – Как ты это сделал? Признавайся, злой колдун!

– Волшебство тебе не забава, – сказал Пузырь, силясь высвободить ногу. – Всякого дурака ему не научишь.

– Еще поговори! Раз уж и вы научились, то я тем более смогу. Так только – бах из подхвостья! – и все побежали, как на празднике.

– Какое тебе подхвостье, у тебя и хвоста-то нет!

– Я буду из-под вашего стрелять!

Пузырь застыл и выпучил на девушку перепуганные глаза.

– Колдовству за три минуты не научишь, – наконец после некоторой паузы придумал оправдание кот. – Нужно много времени и волшебных сил.

– Вот и ладушки, – улыбнулась беззаботно девушка. – Я не спешу, колымага у вас большая. Меня зовут Уруська, здорово и привет!

Теперь перепуганные глаза выпучил и забившийся подальше Трофим.

Лишайный выглядывал из травы под повозкой, а Сраська лежал на коленях чесавшей его Уруськи пузом кверху, урчал и блаженствовал.

– С нами ты не поедешь, – проявил твердость характера Пузырь. – У нас места нет, и девок нам не надо.

– Рассказывай кому-нибудь другому, – отмахнулась Уруська. – Всем надо, а вам – не надо! Вы мне еще за что-нибудь спасибо скажете и будете потискать вас просить. Вы куда ехали вообще? Я здесь все кругом знаю, уже со всеми подраться успела…

– Знает она, – Пузырь все-таки вырвался из хватки и сел. – Что это ты дома не сидишь, а ходишь тут такая по полям, со всякими козлами разговариваешь? Может, ты какая-та совсем?

– А чего мне не поговорить с умным козлом? – удивилась Уруська. – С приятным собеседником приятно побеседовать.

– Э-э-э! – подтвердил козел.

– Если бы я сидела дома, как всякие, – продолжала Уруська, – то не увидела бы цветочного озера за ущельем Скелетов, не покаталась бы на спине волка-музыканта, не познакомилась бы с хитромудрым пьяным лисом из Хвацкого леса, не поиграла бы в бабки с медведем-богатырем из Темной Дубравы.

– Ты и так ничего из этого не делала, – заявил Пузырь.

– И если бы сидела дома – тоже не сделала бы, – сказала Уруська. – Так зачем тогда сидеть дома?

Коты переглянулись, озадаченные беспощадностью женской логики.

– Раз уж ты здесь без дела ходишь, – сказал Пузырь, – то, может, видела недавно двух перекошенных птиц? Одна серая, тонкая и ведет себя, как лопата. А вторая цветастая и больная, как будто у скомороха из одного места вылетела.

Уруська прищурилась и наморщилась от напряжения.

– Не видела? – спросил Пузырь, не дождавшись ответа.

– Я пытаюсь представить птицу, которая вылетела из скомороха.

– Получается?

– Да, но хочется, чтобы не получалось. А серую я видела, она тут на камне сидела. Там, за бугром.

– Давно?

– Не очень. Я к ней подошла, спрашиваю: «Чего тут сидишь, сероглазая?». А она говорит: «Потому что». А я ее спрашиваю: «Ну потому что и ладно, а почему тогда на этом камне? Потому что можно и на другом сидеть». А она мне: «Все равно где сидеть». Такая зануда, аж в горле першить стало. С такой рядышком посидишь десять минут – побежишь в реку топиться. Даже не побежишь, а поплетешься, как старик одноногий.

– Ты умеешь разговаривать с птицами? – с подозрением спросил Пузырь.

– А что такого? Это еще куда ни шло. Я на днях с бобром разговаривала, а у него одни непристойности соленые на уме, такой повеса. С птицами не сложно, у них язык похожий. Хотя у людей тоже язык похожий, но с одним говоришь еще ничего, а другого понять невозможно, и думаешь: может, он просто дурак, а может, слишком умный – и поди отличи одного от другого.

– И с козлами разговариваешь. И с лошадьми.

– Я и с котами умею.

– Коты не лошади.

– Я бы покаталась на коте. А говорят, что у большого моря живут чудо-коты размером с человека.

– На них ты тоже не покатаешься, разве что они на тебе.

– Тоже интересно.

Пузырь хотел что-то сказать, но задумался.

– Пусть будет так, – произнес он после долгой паузы. – Если поможешь нам с этими двумя птицами, я научу тебя стрелять огнем.

– Ух ты какой, – засюсюкала Уруська и свободной рукой почесала Пузырю живот.

Вскоре лошади, не спросив ничьего мнения, зашагали себе дальше по дороге, а козел, пробекав что-то напоследок, двинулся обделывать свои козлиные делишки.

Утомленный нежностями и измятый Сраська закопался спать в тряпки, так что только две лапы его торчало наружу, а место его на коленях неутомимой Уруськи занял Лишайный. Он дрожал, не дышал и все порывался сбежать, когда Уруська отвлекалась на разговор. Но, почувствовав движение, она тут же хватала бедного кота крепче, переворачивала его какой-нибудь другой стороной и гладила дальше, трепала за уши, терла ему щеки и болтала ему хвостом, будто он сам не умел этого делать.

– Вы, значит, все четверо злые колдуны? – спросила Уруська.

– Все, – подтвердил Трофим. – Но Пузырь знает больше всего заклинаний, а мы ему обычно помогаем.

– Да ну, – протянула Уруська. –