Теперь Розали — хромавшая в это утро особенно сильно ивыглядевшая такой же усталой, как и Ральф, — нашла нечто, похожее на большуюкость, и потрусила прочь с добычей в зубах. Ральф наблюдал за собакой, пока тане скрылась из вида, затем просто сидел, скрестив руки на коленях и обозреваямолчаливые окрестности. Яркие уличные фонари лишь усиливали иллюзию, чтоГаррис-авеню не что иное, как опустевшая после вечернего представления сцена,покинутая актерами, которые разбрелись по домам; вся перспектива создавалавпечатление нереальности, казалась галлюцинацией.

Ральф Робертс сидел в кресле, в котором ему предстоялопровести еще столько предутренних часов, и ждал, когда свет и движение наполнятраскинувшийся перед ним мир. Наконец первый актер — почтальон Пит — появился насцене справа. Он проехал по Гаррис-авеню на велосипеде, доставая свернутыегазеты из сумки и точно притормаживая у тех дверей, которые являлись его целью.

Ральф понаблюдал за Питом, затем издал вздох, вырвавшийся,казалось, из самых глубин его жизненных основ, и направился в кухню завариватьчай. — Не помню, чтобы мой гороскоп когда-нибудь предсказывал подобное, — глухопроизнес он, открыл кран и стал набирать в чайник воду.

5

Это длинное утро четверга и еще более томительный деньпреподали Ральфу ценный урок: не стоит пренебрегать трех-четырехчасовым сномтолько потому, что прожил всю жизнь с ошибочным мнением, будто имеешьнеоспоримое право на шесть, а то и на семь часов отдыха. К тому же этопослужило скрытым предупреждением: если положение не изменится, в дальнейшем онвел себя вот так же плохо все время. Черт, постоянно. Ральф ложился в постель вдесять утра, надеясь немного вздремнуть — даже полчаса стало бы спасением, — нолишь изматывающая полудрема была ответом на все его молитвы.

Около трех часов пополудни он решил приготовить бульон.Набрав в чайник свежей воды, Ральф поставил его на газ и открыл шкаф, гдехранились различные приправы, специи и пакеты с продуктами, есть которые моглиразве что космонавты да старики — для полной готовности эти порошки требовалосьлишь развести кипятком.

Ральф бесцельно передвигал коробки и банки, затем простоуставился на полки, как бы в ожидании, что коробка с бульонными кубиками некимтаинственным образом появится на освобожденном для нее месте. Когда этого непроизошло, Ральф повторил всю процедуру, только теперь в обратном порядке,расставляя банки на прежние места, затем снова в недоумении уставился на полки;это выражение полнейшей растерянности на его лице отныне становилосьдоминирующим (хорошо хоть, что Ральф не догадывался об этом).

Сняв с огня закипевший чайник, Ральф вернулся к шкафу. Емустановилось ясно — осознание приходило медленно, очень медленно, — что он,должно быть, развел последний кубик вчера или даже позавчера, хотя никак не могприпомнить этого.

— Что же тут удивительного? — задал он вопрос бутылкам ибанкам в открытом шкафу. — Я настолько устал, что не мигу даже вспомнить, какменя зовут.

"Нет, могу, — возразил он себе. — Меня зовут ЛеонРедбоун.

Вот так!"

Это оказалось вовсе не смешно, однако Ральф все жепочувствовал, как улыбка — легче перышка — тронула его губы. Он прошел в ваннуюкомнату, причесался, затем спустился вниз. Эди Мерфи отправляется на вражескуютерриторию в поисках съестного, — подумал он.

— Главная цель: коробка кубиков куриного бульона «Лаптоп».

Если же дислокация местности и условия безопасностипроведения операции докажут ее невозможность, перейдем к цели номер два:спагетти с мясом. Я знаю, что задание достаточно рискованное, однако…"

— … Однако я постараюсь справиться, — закончил он вслух,выходя на улицу.

Проходившая мимо почтенная миссис Перрин одарила Ральфаподозрительным взглядом, но все же промолчала. Ральф подождал, пока старушканемного пройдет вперед — сегодня он вряд ли был в состоянии вести беседы скем-нибудь, и меньше всего с миссис Перрин, которая и в восемьдесят дваумудрялась находить для себя полезное занятие, зорко следя за таким вот морскимдесантником, осмелившимся ступить на ее суверенный остров Перрис.

Ральф сделал вид, что осматривает плющ, оплетающийдекоративную решетку у входной двери, пока почтенная леди не удалилась нарасстояние, показавшееся ему безопасным, затем пересек Гаррис-авеню и вошел в«Красное яблоко».

Именно там и начались главные проблемы дня.

6

Ральф вошел в магазин, снова прокручивая в уме свойнеудачный эксперимент с задержкой сна, размышляя, уж не является ли совет избиблиотечных книг всего лишь ученой версией народных методов его знакомых.

Неприятная мысль, но ум (или, скорее, некая сила вне ума,теперь отвечавшая за его медленные пытки) выдал послание, вызывавшее ещебольшую тревогу:

«У тебя есть окно в сон, Ральф. Оно уже не такое большое,как раньше, и, скорее всего, станет уменьшаться с каждой неделей, но тебе лучшебыть благодарным за то, что имеешь, потому что маленькое окошко все же лучше,чем совсем ничего. Теперь тебе это понятно?»

— Да, — пробормотал Ральф, приближаясь к прилавку в центремагазина, где стояли яркие коробки с бульонными кубиками. — Теперь, мне этопонятно. Продавщица Сью искренне рассмеялась.

— Уж не положили ли вы деньги в банк, Ральф? — спросила она.

— Простите? — Он не обернулся, перебирая красные коробки.

Луковый… Гороховый… Говяжий… Но где же куриный бульон?

— Моя мама говорила, что люди, разговаривающие сами с собой,имеют… Боже мой!

Сначала Ральфу показалось, что Сью просто произнесла что-тосложное, недоступное его измученному разуму, фразу вроде той, что люди,разговаривающие сами с собой, находят Бога, а затем Сью закричала. Ральф какраз нагнулся, чтобы ухватить нужную коробку на нижней полке, когда ее крик стакой силой выстрелил в него, что у Ральфа подкосились ноги. Он покачнулся,ударившись локтем о верхнюю полку стеллажа и сбрасывая их на пол.

— Сью? Что случилось?

Та не обратила на Ральфа никакого внимания. Прижав судорожносжатые руки к губам, она с ужасом смотрела сквозь грязное стекло витрины.

— Господи, посмотри! Кровь! — воскликнула девушка. Ральфповернулся, сбрасывая на пол еще несколько коробок. От увиденного перехватилодыхание, ему понадобилось время — секунд пятнадцать, — чтобы понять, чтоистекающей кровью, избитой женщиной, ковыляющей к «Красному яблоку», была ЭленДипно.

Ральф всегда считал Элен самой красивой женщиной в западнойчасти города, но сегодня… Один глаз ее заплыл; на левом виске виднелась глубокаяссадина, которую скоро поглотит безобразная опухоль свежего синяка; распухшиегубы и щеки в крови. Шатаясь, словно пьяная, она направлялась к «Красномуяблоку», казалось, ничего не видя уцелевшим глазом.