Из «Красного яблока» вылетела стайка ребятишек,«экипированная» горстями конфет и пакетиками чипсов. Дети спешили в школу.Наблюдая, как они, оседлав велосипеды, исчезают в одиннадцатичасовом зное,Ральф подумал, как и всегда при воспоминании о взгляде доктора Литчфилда, чтоэто не настоящее воспоминание.

«Дело в том, приятель, что ты хотел бы, чтобы Литчфилдвыглядел встревоженным… Но, что еще хуже, тебе хотелось бы видеть еговиноватым».

Вполне возможно, что это так, вполне может быть, что КарлЛитчфилд первосортный мужик и доктор-чудотворец, но все же получасом позжеРальф снова звонил в приемную доктора Литчфилда. Он объяснил девушке ссексуальным голосом, что, перелистав свой календарь, понял, что не сможетприйти во вторник в десять утра, так как у него уже назначена встреча на этотдень, а он об этом совершенно забыл.

— Память стала подводить. — Ральф виновато кашлянул.

Регистратор предложила записаться на два часа в следующуюсреду.

Ральф обещал позвонить позже.

«Какой же ты лгунишка, — корил он себя, положив трубку иснова устраиваясь в кресле. — Ведь ты не собираешься обращаться к нему».

Именно такое решение Ральф и принял. Конечно, докторЛитчфилд не потеряет из-за этого сон; скорее всего, он вообще не помнит Ральфаодним старым чудаком меньше, вот и все.

«Хорошо, но что же ты собираешься делать со своейбессонницей, Ральф?»

— Полчаса сидеть неподвижно, слушая классическую музыку, —ответил он вслух. — Надо только купить подгузники для естественных позывовприроды. Рассмеявшись, Ральф неприятно удивился. В своем смехе он уловилистерические нотки, так не понравившиеся ему, — если уж говорить честно, этобыло ужасно. Потребовалось время, прежде чем он смог успокоиться. Ральф намеревалсяпоследовать совету Гамильтона Дейвенпорта (слава Богу, пока он вполне можетобходиться без подгузников), как ранее он уже перепробовал многие методыдобросердечных знакомых. Он вспомнил о своем первом bona fide<Добросовестный, настоящий (лат.)> народном методе ( a-." улыбнулся.

Это было идеей Мак-Говерна. Однажды вечером тот сидел наверанде и, увидев Ральфа, возвращавшегося из «Красного яблока» со спагетти исоусом, многозначительно взглянул на соседа, поцокал языком и скорбно покачалголовой.

— И что это значит? — поинтересовался Ральф, усаживаясьрядом. На улице маленькая девочка в джинсах и широкой, не по размеру белойфутболке прыгала через скакалку, напевая что-то в сгущающихся сумерках. — Этозначит, что ты выглядишь загнанным, тощим и увечным, — отчеканил Мак-Говерн.Большим пальцем он сдвинул панаму на затылок и еще пристальнее взглянул в глазаРальфа. — Ты по-прежнему плохо спишь? — Помолчав несколько секунд, Мак-Говернснова заговорил, и теперь голос его звучал с абсолютной — почти апокалипсической— убежденностью. — Виски — вот ответ, — провозгласил он.

— Прости, я не совсем понимаю…

— Ответ на твою бессонницу, Ральф. Я не утверждаю, что тыдолжен купаться в нем — такой необходимости нет. Просто смешай столовую ложкумеда с половиной рюмки виски и выпей за пятнадцать — двадцать минут перед сном.— Ты думаешь? — с надеждой спросил Ральф.

— Лично мне это помогло. После сорока у меня возниклибольшие проблемы со сном. Оглядываясь сейчас назад, я думаю, что это был кризиспереломного момента — полгода бессонницы и год депрессии на мою лысую голову.

Хотя во всех прочитанных Ральфом книгах утверждалось, чтоспиртное, несмотря на его ложную популярность, отнюдь не панацея от бессонницы— иногда проблема даже обостряется, — Ральф все равно попробовал.

Он никогда не был любителем спиртного, поэтому половинурюмки, рекомендованную Мак-Говерном, уменьшил до четверти, но спустя неделю безощутимых результатов от четверти перешел к целой рюмке… А затем и к двум.

И когда как-то утром Ральф проснулся в четыре двадцать двеутра с головной болью и неприятным привкусом виски во рту, он понял, что впервыеза последние пятнадцать лет страдает похмельем.

— Жизнь слишком коротка, чтобы тратить ее на такое дерьмо, —объявил он пустой комнате, и это стало концом великого эксперимента с виски.

2

«Ладно, — подумал Ральф, глядя на беспорядочный поток посетителей,входящих и выходящих из „Красного яблока“. — Ситуация такова: Мак-Говернутверждает, что выглядишь ты дерьмово, а этим утром вообще чуть не грохнулся вобморок к стопам Луизы Чесс, и после всего этого ты все-таки отменяешь визит кстарому семейному врачу. И что дальше? Пустишь все на самотек? Примешьситуацию, и пусть все идет как идет?»

В этой идее был некий восточный шарм — судьба, карма и всетакое прочее, — но ему требовалось нечто большее, чем очарование, чтобыпереносить долгие часы раннего утра. В книгах говорилось, что массе людейвполне хватает трех-четырех часов сна. Некоторые даже удовлетворяются двумячасами. Таковых было незначительное меньшинство, но ведь они существовали.Ральф Робертс, однако, не входил в число этих счастливчиков. Ральфа не особенноинтересовало, как он выглядит, — его дни кумира вечеринок остались давнопозади, — но его беспокоило собственное самочувствие, ведь он не просто плохосебя чувствовал; ему было ужасно плохо. Бессонница начала проникать во всеаспекты его жизни, как запах жареного лука проникает во все закоулки старогодома. Все вокруг стало утрачивать краски; мир приобрел нудную зернистость серыхгазетных фотографий.

Простейшие проблемы — подогреть ужин или перехватить сэндвичв «Красном яблоке» и отправиться на площадку для пикников к взлетной полосе N3,например, — стали неимоверно трудными, почти неразрешимыми. Последние парунедель он все чаще приходил из видеосалона с пустыми руками, не потому что тамнечего было посмотреть, наоборот, выбор был слишком велик, просто он никак немог решить, хочется ли ему посмотреть фильм про Грязного Гарри, или комедиюБилли Кристэла, или какую-то версию «Звездных войн» прошлых лет. После парытаких неудачных походов он повалился в это самое кресло, плача от разочарования…И, возможно, страха.

Эта ужасная бесчувственность и коррозия способностипринимать решения оказались не единственными проблемами, ассоциировавшимися сбессонницей; его память на события, происшедшие совсем недавно, тоже сталасдавать. У Ральфа вошло в привычку ходить в кино раз, а то и два в неделю с техпор, как он вышел на пенсию, оставив типографию, в которой завершил своютрудовую жизнь в качестве бухгалтера-ревизора. В кино он бывал вместе сКэролайн, пока она не стала настолько больна, что уже не могла никуда выходить.После ее смерти он посещал кинотеатр один, исключая пару, когда егосопровождала Элен Дипно, а Эд оставался дома с ребенком (сам Эд почти никогдане бывал в кино, утверждая, что у него от этого болит голова). Ральф так частозвонил в кинотеатр справиться о начале сеансов, что помнил номер телефонанаизусть.