– Всё очень просто, – Роман смотрит в окно и улыбается. – Маценко – последний, кто видел Екатерину живой, что подтвердил свидетель. Его мать рассказала о наркотиках, а в крови жертвы их было с излишком. Ну и, плюсом ко всему, две вот эти книги.

– Это всё косвенные улики, но, когда найдём его, думаю, он будет отпираться недолго. В любом случае, я хочу позвонить в полицию Озёрного, – полицейский заводит автомобиль и трогается.

– Зачем? – удивляется стажёр.

– Нельзя отметать другие версии.

Роман лишь пожимает плечами. Видимо, считает, что они установили убийцу и другие версии уже можно не рассматривать. А вот хрен. Пока ничего не установлено, надо рассматривать и проверять все версии. Хромов одной рукой вынимает из куртки листы, которые утром ему вручил стажёр. Второй рукой держит рулевое колесо. Разложив листы на коленях, капитан набирает номер отдела в Озёрном. Секунд двадцать ничего не происходит, но затем раздаётся щелчок, и начинаются долгие гудки, сопровождаемые мерзким шумом и помехами. Сквозь шипение капитан слышит доносящийся эхом голос, но не понимает ни слова.

– Алло. Алло! – Хромов повышает голос. – Я Хромов Борис, из полиции Санкт-Петербурга. Алло! Плохо слышу вас.

В ответ лишь невнятное бормотание и шумы, похожие на радиопомехи.

– Алло! Меня интересует информация по делу ритуального убийства, которое произошло в вашем посёлке пятнадцать лет назад. Алло! Что за ерунда?!

Полицейский нажимает отбой.

– Иди к Полякову и доложи о сегодняшнем выезде, – говорит Хромов стажёру, останавливая девятку у отдела. Достаёт фотографию и протягивает Роману вместе с книгами. – Покажи ему эти книжки. Объясни всё. Пусть выносит постановление о розыске Маценко.

– А вы куда? – удивляется пиздюк, но начинает вылезать из машины.

– По делам взрослым. Всё, иди.

Капитан замечает женщину, спускающуюся по ступеням отдела. Это Ирина, соседка. Она всё же пришла и написала заявление на ублюдка, что не может не радовать. Борис отъезжает от здания полиции. Оказывается на Будапештской улице и несколько раз объезжает квартал. В голове будто насрано, мысли путаются. Общение с Анной Андреевной выбило его из колеи. (Или виной всему то, что он решил закончить употреблять амфетамин?) Больше всего ему непонятно, почему он не испытал никакой жалости к родителям Екатерины Лавровой, но сопереживает матери Маценко. Может, потому что у него самого есть сын? Хотя какое это имеет значение, ведь неважно, какого пола твой ребёнок. Хромов приходит к выводу, что таким образом его подсознание цепляется за свою семью. А сознание яростно подталкивает позвонить супруге.

Капитан поворачивает руль вправо и останавливается у поребрика. Минут пять сидит, вцепившись в руль, и смотрит прямо перед собой. Затем будто пробуждается ото сна. Вынимает смартфон и некоторое время держит телефон в руке, но всё же снимает блокировку и звонит жене.

– Борис? Привет, – в голосе супруги сквозит удивление.

– Привет, Надя.

Повисает длительная пауза. Капитан не знает, что сказать, хотя в голове тысячу раз прокрутил этот диалог.

– У тебя что-то случилось? – теперь жена обеспокоена.

– Нет. Всё хорошо, – Хромов теряется, но берёт себя в руки. – Как у вас дела?

– Тоже всё хорошо. Миша рассказывал про воскресенье, – Борис знает, нет, он чувствует, что Надежда улыбается. – Ждёт не дождётся следующего выходного.

– Это здорово.

Супруги замолкают. По улице проносится машина с опущенными стёклами. Из салона вырывается отвратительный говнорэп. Капитан вздрагивает от неожиданности. Молчание нарушает Надежда:

– Ты хотел что-то сказать?

– Нет. Точнее, да, хотел. Хочу, – Борис собирается с мыслями. – Может быть, в это воскресенье втроём сходим куда-нибудь? В кино, например.

В трубке тишина, но наконец Надежда отвечает:

– Конечно. Думаю, Миша будет рад, – супруга задумывается и добавляет: – А может, сегодня? Мы в кино как раз собирались, в семь часов. На мультик какой-то. Пойдём с нами?

– Прости, сегодня не могу, – Хромов свободной рукой сжимает руль, костяшки белеют. – Надо по работе съездить в другой город. Буквально на один день.

Тут капитан затыкается. Почему он сказал супруге, что поедет в другой город? Шрам на правой ладони будто раскаляется и жжёт плоть. Он не может понять, почему это ляпнул. Не хочет идти сегодня с семьёй в кино или действительно собирается тащиться в посёлок? Ведь он понимает, что там делать нечего, можно просто получить информацию о расследовании по электронной почте. Но уверенность в том, что он поедет в Озёрный нарастает. Словно это уже кто-то решил за него.

– В какой город?

– Озёрный, – Хромов понимает, что не может остановиться. Он не собирается ехать в этот посёлок, но продолжает нести эту чушь. Кажется, что говорит не он. Кто-то словно завладевает его разумом и решает за Бориса. – Я расследую убийство. Оно не совсем обычное, выглядит как ритуальное. В Озёрном было подобное преступление, мне надо поехать к ним. Надеюсь, это поможет мне в расследовании. Да и мне Поляков ещё стажёра подсунул. Приходится возиться с молодым.

– Стажёра?

– Да. Из университета. Практику проходит в нашем отделе.

– Поняла. Тогда в воскресенье?

– Хорошо. В воскресенье.

Борису кажется, что он что-то недоговорил жене.

– Передай Мише, что я люблю его, – немного думает и добавляет: – Вас двоих люблю.

Капитан жмёт отбой. Трогается. Проезжает ещё один раз вокруг квартала и останавливается в том же месте. Глушит двигатель и откидывает спинку кресла. Он хочет отдохнуть. Снимает куртку и накрывается ей будто одеялом. Его знобит. Голова болит, словно он боксировал двенадцать раундов, а мозг продолжает болтаться в черепной коробке. Хромов немного отдохнёт и поедет в Озёрный. Он должен понять, кто или что его туда тянет. Он засыпает.

Кто-то настойчиво стучит костяшками пальцев по стеклу. Квадратный осколок врезается в ладонь. Мумия тащит мальчика за ногу. Стук в стекло продолжается.

Хромов открывает глаза. Солнце скрылось, и теперь на город медленно опускается тьма. В сторону проспекта Славы образовалась огромная пробка, и вереница машин испускает нервные гудки. Стук в стекло повторяется, и капитан поворачивает голову вправо. На улице стоит Роман и ёжится от сильного ветра. Он надел тряпичную куртку тёмно-зелёного цвета и поднял воротник. Стажёр похож на наркомана, ждущего торгаша на промозглом ветру. Борис тянется к двери и дёргает вверх блокиратор замка. Конечности затекли из-за сна в неудобном положении.

Стажёр раскрывает дверь, и до капитана доносится завывание петербургского ветра. Роман усаживается на пассажирское сиденье и захлопывает дверь. На сентябрьском ветру щёки стажёра раскраснелись, как у Марфушеньки из сказки «Морозко».