Ощущается лёгкая сырость в воздухе. Но это не удивляет, они находятся рядом с озёрами.

Хромов смотрит в навигатор, они застряли в садовом товариществе Яковлевское. До Озёрного порядка двух километров.

– Идём, – говорит капитан и движется, куда указывает навигатор.

Стажёр идёт следом.

Они идут около пятнадцати минут по дороге, молча, но неожиданно слышат глас, доносящийся откуда-то слева:

– Доброй ночи, – старческий сиплый голос. – Помочь чем-нибудь?

Борис замирает на мгновение, затем с опаской поворачивает голову на звук, но в темноте ничего не может разглядеть. Он оборачивается, видит, что стажёр тоже насторожился. Хромов тянется к пистолету и спрашивает:

– Кто здесь?

– Свои, – отвечает причмокивающий голос, и слева трясутся кусты, через мгновение показывается невысокий силуэт человека. – Михал Михалыч меня зовут.

Хромов выхватывает пистолет из кобуры и наводит ствол в темноту.

– Покажись, – голос капитана дрожит, такого страха он не испытывал даже при задержании вооружённых преступников. – Я из полиции, у меня пистолет.

– Та не переживай ты, сынок, не прячусь я.

Борис замечает старика в паре метров от себя.

– Кто ты?

– Живу я тут. Гляжу, машина приехала, люди ходят. Вот и вышел поглядеть.

Перед Хромовым стоит старик в телогрейке и высоких кирзовых сапогах, опирающийся на самодельную трость. Лицо деда покрывает седая борода, а из-под вязаной шапочки свисают такие же седые волосы. Седой старик подходит ближе и останавливается в полуметре от полицейского и стажёра.

– И что же занесло двух полицейских в наши края? – дед улыбается.

– Мы едем в Озёрный, – отвечает Хромов, убирая пистолет в кобуру. Кажется, старик не несёт опасности.

– А зачем вам туда? – Михал Михалыч удивляется и правой рукой гладит седую бороду. – Никто туда не ездит, уже лет тридцать.

Капитан с подозрением смотрит на старика. Появляется ощущение, будто дед обманывает их, словно специально поставлен тут для того, чтобы следить за приезжими и никого не пускать. Но, конечно же, это всё бред. И Борис решает, что седой старик – простой житель садового товарищества, которого мучает бессонница, а всё остальное лишь сумасшедшая фантазия полицейского.

– Почему не ездят? – интересуется Хромов.

– Не ездят, и всё тут, – бормочет дед. – Поговаривают, проклят этот посёлок.

Как же капитану не нравятся все эти мистические штучки. Проклятья, боги, призраки…

– Вы нам можете показать, как до Озёрного дойти? – капитан смотрит в навигатор. – Тут вроде недалеко, два километра. Не больше.

– Да, посёлок рядом, – старик продолжает причмокивать при разговоре. – Но он проклят. Туда не ходят.

– Михал Михалыч, давайте без этого, – Борис смотрит на старика как на маленького ребёнка, которого напугал монстр под кроватью. – Мы с моим коллегой из полиции, и нам не до проклятий. Мы расследуем убийство.

В подтверждение своих слов Хромов вынимает удостоверение, но старик не замечает его в темноте.

– Ну, коли не боитесь проклятья, то покажу, – старик пожимает плечами.

Дед разворачивается и идёт по дороге, опирается на самодельную трость. Борис переглядывается со стажёром, и они молча следуют за стариком. Через пару минут дорога заканчивается, и перед полицейскими появляется широкая канава, заросшая кустами и деревьями. Хромов останавливается у канавы и замечает, что в этом месте собачий лай практически не слышен, хотя собаки продолжают надрываться.

– Ну, господа полицейские, дальше без меня, – дед откашлялся. – Далее мне нельзя.

– Почему нельзя? – спрашивает Хромов и закуривает, но тут же выкидывает сигарету, хочет насладиться свежим, чистым воздухом.

– Говорю же: проклят Озёрный, а я суеверный стал на старости лет.

– Это мы уже поняли, – капитан смотрит на заросли перед канавой и чувствует, как волосы на затылке шевелятся. С каждым шагом он подходит ближе к своему прошлому. – А нам куда дальше идти? Тут только канава и кусты.

– А вы прямо ступайте, там мост деревянный, – старик разворачивается и уходит. Он медленно растворяется в темноте, но из мрака доносится его голос: – После моста идите по дороге, она приведёт вас в посёлок.

В этот миг разом стихают все звуки. Не слышно собак, насекомых. Только лёгкий ветерок шевелит кроны деревьев. Хромов медленно запускает руки в заросли, опасаясь, что его сейчас схватят и утащат. Руки дрожат, но он всё же раздвигает кусты. Старый не обманул. За зарослями действительно скрывается широкая пересохшая канава, а за ней простилается поле, конца которого не видно из-за темноты. Капитан пробирается сквозь кусты и видит перед собой мостик. Он настолько старый, что больше похож на рельсы со шпалами, чем на надёжную переправу. Полицейский делает шаг, второй. Мостик потрескивает и прогибается под весом Бориса. Ещё несколько шагов и опер оказывается на другой стороне канавы. Стажёр проходит по мостику намного быстрее.

Через поле ведёт едва заметная дорожка к посёлку, если старик не обманул. Но по этой дороге не ходят много лет, она поросла травой. Хромов поднимает голову и видит миллиарды звёзд, такого в большом городе никогда не увидишь.

– Борис Николаевич, вы слышите? – с широко раскрытыми глазами спрашивает Роман.

– Что?

– В том-то и дело, что ничего, – стажёр обводит взглядом поле. – Совсем никаких звуков.

Оперуполномоченный прислушивается. Действительно, он не слышит ничего. Все ночные насекомые молчат, ни один грызун не копошится в траве, а тишина тягостно звенит в ушах.

– Ладно, пойдём, – говорит Хромов и шагает в сторону Озёрного.

Они идут минут пятнадцать. Молчат. Шуршание травы под подошвами помогает справиться со страхом полной тишины под звёздным небом. Наконец-то из темноты появляются несколько очертаний бетонных коробок блочных пятиэтажек.

Дорожка, идущая через поле, приводит их на главную улицу посёлка, и, прочитав название на чёрно-белой облупленной табличке, которая висит на углу пятиэтажного дома, капитан не удивляется – улица Ленина есть в каждом уважающем себя российском городе. Они входят в посёлок, и Хромов сразу замечает, что Озёрный словно каждым кирпичиком кричит о своём одиночестве. Кажется, что городок брошен как подросток в разгар юношеской любви. Ни в одном доме не горит свет, на улице не слышны звуки машин, голоса людей. Но, с другой стороны, сейчас почти три часа ночи, так что не стоит ждать, что сию минуту выскочат местные жители и будут с фанфарами встречать полицейских из Санкт-Петербурга.

Они идут по широкой улице Ленина. Справа от сыщиков тянется вереница облезлых пятиэтажных домов, слева уныло располагаются двухэтажные деревянные избы и покосившиеся заборы. Только сейчас капитан замечает, что они идут прямо по проезжей части, но мимо не едет ни одного автомобиля. Более того – нет ни единой машины, припаркованной у тротуара. Хромов уходит с дороги на пешеходную дорожку. Стажёр за ним.