Я продержалась в этом кошмаре около года, а потом сказала бабушке, что музыкой заниматься больше не хочу, экзамены сдавать не буду. Тем более что с целью я определилась. И это точно не игра на фортепиано! Про цирковое училище я благоразумно промолчала, иначе бабушка забила бы тревогу. А так она настаивала: не хочешь становиться пианисткой – не надо, но сдавать экзамены всё равно пойдёшь! Бабушку можно было понять – родители возложили на неё ответственность за меня. Как же она могла разрушить их надежды?!.

Ну и тогда, чтобы окончательно снять эту тему, я чиркнула бритвой по подушечке безымянного пальца на правой руке (маленький шрамик можно и сейчас разглядеть), сказала бабушке, что играть не могу, и с почти спокойной совестью отправилась поступать в цирковое училище и поступила…

У нас были потрясающие педагоги: Юрий Гаврилович Мандыч, Зиновий Бонич Гуревич, И. Ларин, Н. Денисов, Н. Бауман и многие другие. Они научили нас преодолевать усталость, работать до тех пор, пока не добьёшься нужного результата, верить в себя.

Наверное, это самое главное: ещё в детстве понять, что ничто стóящее в жизни не даётся без труда, а то, что «упало сверху», – это аванс, который необходимо закрепить осмысленным трудом. И для того, чтобы ощутить радость от результата труда, – необходимо упорство. И очень важно знать, что до получения результата нельзя отступать назад.

Горячо любя своих детей, мы иногда избавляем их от «излишних» трудностей, и потом выясняется, что сослужили им плохую службу. А нужно было их не «жалеть», а заполнять день сложными, не всегда любимыми занятиями и развивать то, что даровано им Богом, и то, что любимо…

Потому что, как выясняется, если влюбляешься в своё дело, силы непонятно откуда, но находятся…

Я помню, как Юрий Гаврилович, воспитывая нас, трусих, разучивал трюки на лонже, а потом быстро её снимал и сам стоял на страховке. В результате на экзамене по воздушной гимнастике группа другого педагога висела на лонжах, а мы летали без страховки и без страха!..

Мастерство актёра нам преподавал Марк Борисович Корабельник. Мы делали всякие актёрские упражнения, этюды, разыгрывали сценки. Марк Борисович первым сказал, что у меня есть актёрские способности, и, когда он на телевидении режиссировал фильм для подростков «День рожденья Жени», он пригласил меня в нём сняться (это было в конце первого курса)…

Грим преподавал педагог по фамилии Лемпарт. Как его звали – забыла: у моей памяти есть защитная реакция – стирать болевые моменты. При чём тут Лемпарт – расскажу чуть позже. А вообще, предмет этот я очень любила, он проходил интересно и творчески. Нас учили не только сценическому (театральному, цирковому – когда просто нужно выделить, сделать ярче собственные черты лица и сгладить недостатки) гриму, но и создавать образы. На экзамене у меня было задание: портрет Моны Лизы. Передо мной стояла репродукция, и я переносила прекрасные черты на своё полудетское лицо. А получилось очень похоже! И экзаменационная комиссия единогласно поставила мне пятёрку!..

Кстати, грим тогда продавался в замечательном театральном магазине ВТО в картонных коробках – там была целая палитра, а к нему прилагались скрученные картонные палочки для грима. Там же можно было купить жировую основу, которую нужно было класть под грим, а потом ею же грим снимать, всевозможные кисточки, пудра всех тонов, накладные ресницы и брови, усы и бороды; всевозможные парики, шиньоны, накладки, букли. Был целый отдел театральных костюмов. Отдельно продавались балетные тапочки, пачки, пуанты, трико и гимнастические купальники. И ещё много чего…

На втором этаже этого здания был прекрасный зал и театральная гостиная, где проходили самые разнообразные мероприятия: встречи с актёрами, капустники, премьеры фильмов (во время кинофестивалей – фестивальные показы), поэтические вечера и т. д. Кроме того, там праздновались юбилеи, Новый год. И множество других событий…

На втором же этаже, только с другого входа, была богатейшая библиотека, куда мы приходили готовиться к экзаменам, потому что там выбор книг был огромен…

Ну, а на первом этаже был ресторан с очень хорошей и недорогой кухней. Многие великие артисты и их друзья приходили сюда – днём пообедать, а вечером, после спектаклей, – поужинать, выпить, обменяться мнениями с коллегами, почитать стихи или просто расслабиться…

Всё это в одночасье сгорело в тот страшный период, который зовётся «перестройкой». Сгорело дотла вместе с уникальной библиотекой, чтобы на этом месте «бизнесмены» смогли соорудить супердорогой торговый центр с издевательским названием «Галерея „Актёр“»…

Ну а теперь вернусь к истории с Лемпартом. Она непонятная и дикая. Сегодня, когда я к ней возвращаюсь, я склонна думать, что в тот день наш педагог был попросту нетрезв. А мы, две малолетние дурочки, этого не поняли…

Хотя и во взрослом состоянии я никогда не знала, как правильно и мудро вести себя с пьяными…

Так вот – сама история.

После всех занятий (а заканчивались они где-то около семи вечера) мы с Лидкой, если не нужно было торопиться в театр или в бассейн, обычно шли до Белорусского вокзала к метро пешком. Естественно, к этому времени мы были уставшие и голодные, поэтому по пути заходили в продовольственный магазин и покупали окуня или треску горячего копчения, свежий батон белого хлеба и какой-нибудь сок…

Как мы ухитрялись всё это есть на ходу, при этом безостановочно болтая, – сложно представить, но так было…

Мы с Лидкой доходили до станции «Белорусская» кратчайшей дорогой – то есть спускались на железнодорожные пути и шли по шпалам. У вокзала карабкались на платформу, а дальше перебирались в метро…

Наши опасные прогулки прекратились после того, как однажды Лидка чуть не попала под электричку, которую мы заметили слишком поздно. Мы побежали, но Лидка зацепилась за шпалы и рухнула… Она покорно осталась лежать и даже положила голову на рельсы…

К счастью, электричка пошла по другому пути – прямо как в фильме «Чистое небо»… Мы хохотали как сумасшедшие, наверное, от шока…

В тот день, о котором я всё никак не расскажу, мы с Лидкой торопились. Во-первых, занятия закончились позже обычного, во-вторых, назавтра у нас было важное событие – приём в комсомол, и мы хотели подготовиться, ну и подобрать подобающую для случая одежду.

Поэтому мы решили поехать до метро на такси. Поймали машину и уже начали в неё садиться, как вдруг откуда ни возьмись появился Лемпарт и стал как-то очень агрессивно вопрошать, куда мы едем. Я сказала: «К метро!» Строптивая Лидка ответила что-то типа: «Куда надо!» – уж больно не понравился ей тон Лемпарта.

И тут наш педагог заорал, чтобы мы «немедленно вышли»! То ли ему спьяну «что-то показалось», то ли это из серии «наши люди в булочную на такси не ездят». Это было уж как-то совсем по-хамски. И мы уже без всяких разговоров сели и уехали. Ослушались…

А на другой день… ни Лидку, ни меня в комсомол не приняли! Лемпарт, восседавший в приёмной комиссии, обвинил нас – вот даже сейчас не сформулирую его аргументацию, – кажется, в том, что мы ему грубили, дерзили и не подчинились – не уточняя, как именно…