Вечерело. Ватсоны-старшие уехали домой, и сразу после этогоОливер вопросительно посмотрел на Сару. В последние полчаса она была необычномолчаливой, Оливер понял, что она обдумывает, что сказать детям. Вообще-то всеустали, и было бы лучше подождать до утра, но Сара так долго об этом думала,что не могла больше откладывать.

Бенджамин как раз собирался попросить у нее ключи от машины,а Мелисса позвонить другу, Сэм зевал, когда в дверях появилась Агнес.

– Сэму пора спать. Если хотите, миссис Ватсон, я отведуего наверх.

Все на кухне было убрано, и Агнес хотела уйти к себе, чтобыпосмотреть новый телевизор, который подарили ей на Рождество Ватсоны.

– Я сейчас его сама отведу. Нам сначала надопоговорить. Спасибо, Агнес, – улыбнулась ей Сара.

Агнес на мгновение замешкалась, в глазах ее хозяйки былокакое-то странное выражение, но она только кивнула, еще раз поздравила всех сРождеством и ушла к себе. Сэм посмотрел на мать широко раскрытыми, усталымиглазами:

– А о чем мы будем говорить?

– Мама... можно мне... я хотел уйти... – Бенджаминуявно не терпелось уйти, он поглядывал на свои новые часы, но Сара покачалаголовой.

– Я бы хотела, чтобы ты подождал. Я кое о чем хочупоговорить с вами со всеми.

– Что-нибудь случилось? – озабоченно спросил Бенджамин.

Мел глядела на них сверху, она поднялась уже до половинылестницы, но Сара подождала, пока все снова соберутся и усядутся. Похоже,предстоял серьезный разговор. Оливер занял кресло в противоположном углу, укамина, и задавался вопросом, что она им скажет и как они это воспримут.

– Я не знаю, с чего начать...

У Сары вдруг к горлу подступил комок, когда она посмотрелана них всех: на своего высокого, симпатичного сына, на дочь – большого ребенка,и на Сэма, свернувшегося калачиком на диване рядом с ней.

– Речь идет о том, что я давно хотела сделать инамерена осуществить теперь, хотя с этим будут связаны сложности для всех нас.Перемена будет серьезная. Первое, что я хочу вам сказать, это что я вас оченьлюблю, болею за вас душой... но главным моим принципом, которому я учила и вас,является честность по отношению к самому себе. – Она сжала руку Сэма и, избегаявзгляда Оливера, продолжала: – Надо делать то, что считаешь правильным, дажеесли это не всегда легко.

Сара сделала глубокий вдох. В комнате воцарилась гробоваятишина. Все испуганно ждали, что она дальше скажет. Сара внезапно стала оченьсерьезной. Бенджамин заметил, что отец побледнел. Может, они разводятся илиждут еще одного ребенка? Ребенок – это неплохо, развод – ужасно. Никто недогадывался, в чем же все-таки дело.

– Я возвращаюсь за парту, – выдохнула Сара.

– Что?

Мел, казалось, была ошеломлена.

– Куда? – переспросил Бенджамин.

– Почему? – удивился Сэм. Он этого не понял. Ему свояшкола надоела, и было странно, что взрослый человек возвращается за парту. Онбы так никогда, будучи взрослым, не поступил. – А папа тоже возвращается запарту?

Сара улыбнулась, но у Оливера на лице улыбки не было. Всемим было бы легче при таком варианте. Тогда все они переехали бы в Кембридж. Нопереезжала только она, а семья оставалась здесь, вести свою привычную жизнь.Только ей понадобилось покинуть этот безопасный порт и отправиться в плаваниепо неизведанным морям. Но данная перспектива больше радовала ее, чем пугала.Когда-нибудь она им это объяснит, но не сейчас. Сейчас им надо знать, как ееотъезд отразится на них, что, несомненно, произойдет. Особенно на Сэме, которыйвыжидательно смотрит на нее. Сердце у Сары разрывалось, и все равно она знала,что должна покинуть их.

– Нет, папа не возвращается за парту, а только я. Ячерез пару недель уезжаю в Гарвард.

– В Гарвард? – удивился Бенджамин. – Ты? Почему? Емубыло непонятно, как она может уехать учиться в Бостон. А потом до негопостепенно стало доходить. Он поймал взгляд отца и заметил в нем все:одиночество, боль, грусть, которые Сара там посеяла. Но и в ее глазах тоже былитоска и печаль.

– Я собираюсь приезжать домой так часто, как смогу. А овас по-прежнему будут заботиться папа и Агнес.

– Значит, ты нас бросаешь? – Сэм выпрямился и погляделна мать расширенными от страха глазами. – Навсегда?

– Нет, не навсегда, – поспешно опровергла Сара. –Ненадолго. Я буду приезжать на уик-энды и на каникулы. – Она решила сказать имправду. Это был ее долг. – Программа рассчитана на два года.

– На два года?

Сэм расплакался. Все молчали. Сара попыталась обнять его, ноон увернулся, вскочил и бросился к отцу.

– Ты уезжаешь и бросаешь нас? Почему? Ты что, насбольше не любишь?

Сара встала и протянула к нему руки, но Сэм больше не хотелее ласк. У Сары на глазах тоже выступили слезы. Она ожидала, что это будетнелегко, но не до такой степени. Сару мучило, что по ее вине все они страдают,но убежденность в своей правоте не покидала ее.

– Ну конечно, я люблю тебя, Сэм... всех вас... Мне этопросто нужно... ради меня самой...

Она пыталась объяснить, но Сэм не слышал ее за собственнымирыданиями, подбежал к Мел, которая тоже начала плакать, и прижался к ней.Мелисса судорожно вцепилась в брата, словно оба тонули, и с укором смотрела намать.

– Почему, мама?

Никогда никакие слова не причиняли Саре такую боль, как этидва. Она взглядом попросила Оливера о помощи, но он на этот раз ничего несказал. Его сердце так же разрывалось, как сердца детей.

– Это трудно объяснить. Просто я давно собиралась этосделать.

– Вы с папой что, поссорились? – спросила Мел сквозьслезы, обнимая Сэма. – Вы разводитесь?

– Нет, нет. Ничего не изменится. Мне просто надо накакое-то время уехать, чтобы самой достичь чего-то, завоевать авторитет своимисилами, без вас.

Сара не сказала им, что они тянут ее вниз, что не даюттворить, хотя дело обстояло именно так. Теперь это стало ей очевидно. Вкакой-то степени прав был и Оливер, но Сара в своей правоте не сомневалась. Онипереживут, и она вернется к ним обновленным человеком. Если же останется, тоумрет. Теперь она это знала наверняка.

– А ты не можешь посещать местный университет? – тихоспросил ее Бенджамин. Он тоже был ошеломлен, но возраст не позволял емуплакать. Он просто смотрел на мать, словно пытался понять, найти истиннуюпричину ее отъезда. Может, они разводятся, но не хотят говорить об этом детям?Но тогда почему она не берет с собой детей? Во всем этом не было смысла. Емубыло ясно одно – что семья их разваливается, но почему – он не понимал.Бенджамин хотел верить, что у матери все же были веские причины для такогопоступка. Он очень ее любил. Он хотел понять ее, но не мог.