– Не думаю, Бенджамин, что я могла бы сделатьчто-нибудь здесь. Гарвард – то, что нужно.

Сара грустно улыбнулась, чувствуя физическую боль от рыданийСэма, но не решаясь приблизиться к нему. При каждой ее попытке сын отмахивалсяот нее с яростью. Оливер тоже предпочел держаться от него подальше.

– Может, осенью мы там будем вместе?

– Это было бы здорово, – улыбнулся в ответ Бенджамин.Он всегда верил в нее и в то, что она делает, но этот удар потряс его душу. Всяего жизнь в одно мгновение разрушилась, так он это воспринимал. Бенджамину вголову не приходило, что кто-то из родителей может куда-то уехать. Их местобыло здесь... должно быть здесь. Тем более он не ожидал, что может уехать мать.Бенджамин пытался собраться с мыслями и успокоиться, но ничего не выходило.Тогда он встал, посмотрел на отца, сидевшего в противоположном углу комнаты, ибез обиняков спросил:

– Папа, а что ты об этом думаешь?

– Это мамино решение, сынок. Мы не можем ейпрепятствовать. Да и выбора особого она нам не дает. Она считает, что поступаетправильно, и мы просто должны помочь ей.

Оливер посмотрел на жену, их глаза встретились. Теперь онвоспринимал это по-иному. Сара причинила боль его детям, не только ему, такогонельзя было забыть, но он также знал, что всегда будет любить ее.

– Мы будем по тебе скучать, Сарри.

Прелесть Рождества: смех, традиции, подарки – теперь былазабыта. Это был самый трудный вечер в их жизни, хотя в будущем могло быть ихуже. Неизвестно, что их ждало. Она сказала, что это ненадолго. Два года.Теперь это казалось им вечностью. Сара снова попыталась приблизиться к Мел иСэму, который только еще больше расплакался, а Мел, подняв руку, предостерегающимжестом остановила ее и смотрела на обоих родителей с одинаковой злостью.

– Я думаю, ты нам лжешь. По-моему, ты уезжаешьнасовсем, только не решаешься признаться. Но если это так, почему ты нас неберешь с собой?

– Потому что это не навсегда. Да и что вам делать вКембридже? Скучать по старым друзьям? Привыкать к новой школе? Жить в маленькойквартирке, где я буду постоянно что-то писать и готовиться к экзаменам?Бенджамин сейчас в выпускном классе, тебе учиться еще два года. Ты что, в самомделе захочешь все бросить? А я не смогу вами заниматься во время учебы. Вамбудет гораздо лучше здесь, с папой и Агги, в знакомой обстановке, в своем доме,в своей школе, со старыми друзьями.

– Ты отказалась от нас.

Глаза Мел омрачали злость и боль, Сэм не переставая плакал.Тогда Мелисса обратилась к отцу:

– Наверное, ты сделал маме что-то очень плохое, раз онаот нас отказалась.

Мел ненавидела их обоих и знала, что будет ненавидетьвсегда.

Сара поспешила защитить мужа:

– Это неправда, Мел. Папа тут ни при чем.

– Люди не уезжают ни с того ни с сего. Во всякомслучае, взрослые. Ты, видно, очень сильно нас ненавидишь, раз уезжаешь.

Рыдания Сэма переросли в рев. Мел встала, обнимая его. Онповернул к матери заплаканное лицо. На этот раз Сара не шагнула к нему. Сэмбольше ей не принадлежал. Он был с ними. Захлебываясь от рыданий, он произнес:

– Э-э... это... правда? Т-ты... нас... ненавидишь,мама? У Сары заныло сердце и по щекам покатились слезы.

Она покачала головой:

– Нет, сынок. Я вас люблю всей душой... всех вас и папу.

Теперь расплакалась Сара. Оливер отвернулся, а остальныестояли, глядя друг на друга и не зная, что делать. Их семья развалилась отодного удара. А потом Оливер тихо подошел к Мел и Сэму и обнял своего младшегосына, а Сэм прильнул к отцу, как раньше, когда был маленьким.

– Все будет хорошо, сынок... с нами все будет о'кей. Оннаклонился с намерением поцеловать Мел, но та отвернулась от него и убежаланаверх, в свою комнату. В следующую минуту хлопнула дверь. Тогда Оливер сталмедленно подниматься с Сэмом по лестнице, и Сара с Бенджамином остались одни.Старший сын смотрел на мать, все еще потрясенный. Он не мог поверить вуслышанное, хотя знал, что все это правда.

– Мама... ну почему?

Он был достаточно взрослым, чтобы говорить с ним безобиняков, что Сара всегда и делала.

– Мне трудно ответить на твой вопрос. Я только знаю,что домохозяйкой больше быть не могу и что мое решение верно. Это все, что язнаю. Я хочу что-то собой представлять. Здесь же я только и делаю, что вожудетей в школу и дожидаюсь возвращения Сэма.

В первое мгновение Бен воспринял это так, словно ейопротивело быть их матерью.

– А ты не могла бы подождать? Так поступали другиематери.

– Нет, больше не могу. Я должна сделать это сейчас.

Сара высморкалась, слезы текли не переставая. Ужасно былопричинять им боль, но они неосознанно причиняли боль ей. Причем на протяжениимногих лет. В том числе и Олли.

Бенджамин кивнул, он стремился понять ее. Он любил мать ижелал ей добра, но сам считал ее поступок страшным. Он не представлял себе, какможно бросить ребенка, и никогда не думал, что так может поступить его роднаямать. Но это случилось, и все теперь менялось. Что осталось? Ничего. Троедетей. Отец, с утра до вечера занятый работой. И нанятая кухарка. Ждать доосени ему показалось невыносимо долго. Если бы мог, он бы уехал раньше. Большеу него не было семьи. Только лишь группа людей, с которыми он жил. Это былопочти так, как если бы его мама умерла, даже хуже, потому что при желаниисейчас она могла бы остаться. Сознание того, что именно этого она не хочет,больше всего удручало его. И еще вся эта болтовня про то, как она их любит.Если бы любила, то осталась бы, а она уезжает. Это говорит само за себя. Бенпосмотрел себе под ноги, потом снова на мать, чувствуя стыд за свои мысли ижелание как можно скорее вырваться из этого дома. Она всегда была для негоавторитетом, больше, чем отец, и вдруг ей так на всех на них наплевать.

Именно так. На него, на Мел, на Сэма, даже на отца. Бенубыло жаль его, но он не мог ничего изменить.

– Извини, что я тебя сейчас об этом спрашиваю... ятолько думал... как по-твоему, папа не будет возражать, если я ненадолго возьмумашину?

Сара покачала головой, пытаясь проникнуть в его мысли.Старший сын был самым близким ей человеком.

– Я уверена, что он не будет возражать.

Получалось, что она больше не авторитет. Сара отдала емуключи. Во время приездов на уик-энды будет происходить то же самое. Ониотвыкнут от матери и не будут воспринимать ее. Нелегко было это сознавать.

– Как твое самочувствие?

Она знала, что хотя Бен и отмалчивался, но наверняка сильнопереживал. В конце концов, ему было всего семнадцать. Сара переживала за него ине хотела, чтобы он куда-то отправился, напился там и потом ехал пьяный домойили выкинул еще какой-нибудь фортель.