— Вы были в аварии? — спросил я у своего нового пациента.

— В какой аварии? — искренне удивился он.

— А вы не были в аварии? — теперь настала моя очередьудивляться.

— Нет, не был… — протянул оперуполномоченный.

— Я вас правильно понял, вы испытываете тревогу, когдаведете машину?

— Да, испытываю, — сообщил он без доли сомнения.

— И не были в аварии? — я подумал, может быть, он неправильно меня понял.

—Нет.

— Но вы боитесь попасть в аварию? — я блеснул «догадкой».

— Нет, аварии не боюсь. С чего вы взяли?

— А чего вы тогда боитесь? — правда, это становилосьинтересным.

— Я… ну как вам сказать… — оперуполномоченный смутился.

— Говорите, как есть, там разберемся.

— Ну… в общем… — мялся он, а потом вдруг выпалил:— Я боюсь,что меня изобьют.

— Изобьют?! — мои брови совершили странный танец,изогнувшись от состояния изумления к состоянию недоумения.

— Ну… в общем, да, — мой собеседник решился не менять признательныхпоказаний.

— А почему вас должны избить?

— Ну… понимаете, на дороге подрезают… — казалось, он думает,что я знаю, о чем идет речь. Он ошибался.

— Подрезают, и что?

— Ну… что. Я потом еду за ним… -И?

— Прижимаю его к обочине…

— Дальше?

— Он выходит из машины…

— Тот, который вас подрезал, а вы его догнали и прижали кобочине?

— Совершенно верно! А комплекция-то у меня… —оперуполномоченный замялся. — Я всего 56 килограммов вешу при росте 175! Онможет меня избить…

— А зачем вы его тогда догоняете? — я совершенно запутался.

— Ну, а как? — вспылил мой собеседник. — Это что жеполучается? Я — офицер милиции, я работаю сутками, понимаете вы? А эти барыгименя подрезают!

Да, понять эту логику сразу мне не удалось, хотя, какоказалось, она была совсем несложной. Молодой человек, напитавшийся«милицейской» или, я уж не знаю, какой там романтики, разделивший мир на«наших» и «ненаших» — на «борцов с экономическими преступлениями» и«экономических преступников», ощутивший свою «униженность и оскорбленность»,хотел заставить окружающих, в особенности этих «преступников», его «уважать».Да вот только одна проблема, неувязочка вышла: габаритами он не вышел. Он оченьстесняется своей астенической комплекции (даже в баню из-за этого не ходит —«неловко перед товарищами таким показываться») и, по сути, драматизировал этотвопрос. Ничего сверхъестественного в такой комплекции нет, у его психотерапевтавес даже меньший, но это нисколько его не беспокоит, даже напротив.

Впрочем, возможно, это обстоятельство — астеническаяконституция — не было бы для этого молодого человека столь серьезной проблемой,если бы в дело не затесалась еще одна, вторая драматизация, а именно:недовольство собственным положением при явном преувеличении своей социальнойроли, «места под солнцем». Оперуполномоченный полагал, что его статус долженбыть признан всеми, и в особенности теми, с кем он собрался бороться.Разумеется, рассчитывать на это в высшей степени странно. А вынуждать другихлюдей уважать себя такими методами — «погонями» и «разборками» — это уженастоящее безумие.

Конечно, можно самозабвенно гипнотизировать себя такимобразом: «Я санитар общества!», «Я страдаю за общее благо!», «Я великий имогучий, а вынужден жить на одну зарплату!» Но что это изменит? Не нравится зарплата— устраивайся на другую работу, где

платят больше, сам, в конце концов, зарабатывай. Хочешь быть«санитаром» — ну, будь, только не нужно грести всех под одну гребенку, помни опрезумпции невиновности, ведь заповедь «Не навреди» еще никто не отменял.Хочешь, чтобы тебя уважали, — сделай так, чтобы тебя было за что уважать, ауважение к «милицейским погонам» в нашем обществе подорвано самими же этими«погонами». Что на зеркало пенять? Да и кто знает о том, кого он подрезает?!Это наша общая, российская культура автовождения, как говорится, «ничеголичного».

Итак, молодой человек драматизирует по следующим пунктам:во-первых, «меня не уважают», «я заслуживаю уважения», «я не потерплюунижения»; во-вторых, «я выгляжу хилым», «я не произвожу грозного впечатления»,«я хочу, чтобы все меня боялись». И что получается? Получается, что сам онсадится за руль и начинает бояться, причем самого же себя! Своих собственныхабсолютно бессмысленных, безрассудных и некультурных поступков, которыепорождены его невротическими драматизациями!

Этот пример, быть может, кажется необычным, но все мы имеемв своем арсенале подобные драматизации. Мы рассматриваем как «трагедию»,«проблему», «драму» то или иное обстоятельство, а в результате сам подобныйподход к данному обстоятельству и создает «трагедию», «проблему» и «драму»!

Настройтесь на «позитив»

«Вбеде не растеряться — вот главная задача!» — пел баронМюнхгаузен в замечательном мультфильме прежних времен. Впрочем, «беда» —понятие относительное. Мы иногда способны впадать в настоящую депрессию из-засущих мелочей, что, конечно, никуда не годится. Жизнь так устроена, что о своейрасточительности ты понимаешь только в момент финансового краха. То, что ты былкогда-то счастлив, осознаешь, лишь переживая тяжелые душевные потрясения. Нашесчастье всегда где-то впереди, в будущем, или где-то позади, в прошлом. И днемс огнем его не сыскать в настоящем, тогда как это настоящее и есть единственноеместо его пребывания.

Народная мудрость гласит: что имеем — не храним, потерявши —плачем. Воистину так! По этому поводу есть даже психотерапевтический анекдот. Приходитпациент к психотерапевту и говорит: «Тяжело и мучительно стало мне жить,доктор!» «Такова жизнь, — отвечает ему врач, — полоса белая, полоса черная».Через полгода на пороге психотерапевтического кабинета снова появляется этот жепациент: «Господи, доктор, как вы были правы! Только почему вы не сказали, чтота полоса была белой?!»

Что ж, нужно срочно менять тактику! Продолжать в том же духе— значит обрекать себя на постоянную тревогу и, в итоге, на хроническуюдепрессию. Психика наша устроена в каком-то смысле очень примитивно, она занятапроблемой выживания, постоянно нацелена на поиск потенциальной угрозы и напопытки от нее предохраниться.,

Получается, что мы по самой природе своей как бы нацелены нанегатив, именно он для нас актуален. А позитивное, напротив, наше внимание ксебе не приковывает. Что ж, если так, придется приковать насильственнымимерами.

Задумаемся о том, что у нас хорошо. Руки, ноги есть? Хорошо!Глаза видят, уши слышат, сердце стучит? Замечательно! Семья есть, друзья есть, работаесть (какая-никакая)? Прекрасно! Впрочем, это мы по большому счету, а если ещеи мелочи к этому присовокупить… Вот вы читаете книгу — это возможность получитьинформацию. Скажете плохо? Неправда, хорошо. Вот вы сидите сейчас, лежите илистоите — это что, тоже плохо? Отнюдь! У вас еще сегодня дела есть? Хорошо. Нетдел, можете отдыхать? Еще лучше! Иными словами, если провести инвентаризациювсего, что есть в вашей жизни, то получится, что вы просто наисчастливейшийчеловек! Вы этого не замечаете? В том и беда, что не считаете это существенным?Что ж, когда отнимется это «несущественное», тогда узнается, что способностьходить, видеть, слышать и т. п. — это самое существенное, что вообще может учеловека быть. Хотите проверить? Завяжите себе глаза, посидите так счасок-другой, а потом представьте, что это навсегда…