- Да чего ты знаешь про дворец-то? Ты ж позднее переехал... неуверенно проговорил тот человек, который выглядывал в дверь.

- Что надо, то и знаю. Люди знающие рассказывали. Ты пей, значит, не задумывайся. А лысого мне завтра покажь. Да что там за шум? Надоели мне твои собаки!

Шум получился из-за того, что Ларик не удержался и чихнул. Правда, чихнул он внутрь себя, стараясь, чтобы вышло как можно тише. В результате получилось какое-то странное хрюканье.

Вверху загремел отодвигаемый ящик. Сейчас откроется дверь... А вдруг у этих людей есть фонарик?

Ребята, как быстрые тени, скользнули по едва видимой тропинке. Прочь, прочь от этого места! Вперед - туда, где через речку вместо мостика перекинута широкая труба. О том, чтобы сейчас возвращаться домой через парк, карабкаться сквозь кусты вверх, не было и речи.

Миновав речку благополучно - помог фонарик - ребята остановились на освещенной детской площадке у Ларикова подъезда. Петич взглянул на часы и удивился:

- Еще детское время совсем! Всего за час управились.

- Ну, и что вы думаете про этот разговор? - спросила, отряхиваясь, Вилька.

- А то, что нашелся для Колобка помощник, вот что! - воскликнул Ларик. - Это же ясно, про него они говорили. Лысый, кино... Нашел, нашел наш искатель кладов сообщника! Точнее, завтра с ним встретится.

Петич довольно усмехнулся:

- А вы ещё не хотели со мной идти. Никаких результатов не даст наша вылазка - кто это говорил? - посмотрел он на Ларика. - Вот результаты! Сидели бы дома, ничего не узнали бы. А так - повиснем у них на хвосте, и не оторваться им от нас. Ни в какую! Ну что, разбегаемся пока? До завтра? А то мне и правда помыться надо. Как и вам, впрочем, - оглядывая друзей, добавил Петич. - Пыли-то на себя набрали, как бомжи какие.

Ларик с опаской приближался к дому. Хоть и сказал Петич, что время детское, но так поздно Ларик ещё никогда не возвращался. Ведь летом темнеет совсем рано, а сейчас уже - хоть глаз выколи!

Его опасения подтвердились.

На кухне сидели сердитые родители. Вообще-то точнее было бы их назвать взволнованными, но для Ларика они были - сердитые. И даже злые.

- Где ты бродишь? - грозно спросил папа. - Это что, каникулы набирают обороты? Так и будут развиваться события? С каждым днем все круче, говоря современным языком? Даже Остапа не выгулял!

- Выгулял. - Ларик удивленно взглянул на отца и сообразил: значит, и родители совсем недавно домой вернулись. - Выгулял и даже выкупал в ванной. Потому что он случайно в речку упал.

- Судя по тому, что ты ничего не ел, ты не был дома целый день. А ведь это готовый гастрит! - сказала мама. - Ты и правда ничего не ел за день? взволнованно уточнила она.

- Да не волнуйся, нас кормили обедом, - успокоил её Ларик.

- К-как это? - не поняла мама. - Каким обедом? Кто кормил? И кого это - вас?

- На съемках фильма. Кормили как членов съемочной группы, - объяснил Ларик.

Он специально говорил спокойным, обыденным тоном, зная, что это произведет больший эффект. Родители сейчас удивятся - и их сердитость как рукой снимет.

Так оно и произошло.

- Какого фильма? Ты в съемочной группе? - наперебой воскликнули они.

Ларик уже особенно не прислушивался, кто из них какой вопрос задает. Все равно отвечать надо на все вместе.

- В Братцеве фильм снимают. И мы участвуем в съемках. Я, Петич и Вилька. У нас совсем маленькие роли были, а Вилька целый день перед камерой светилась. То есть это мы с осветителем её высвечивали! - на одном дыхании выпалил он.

- А домой пообедать нельзя было прийти? - спросила мама.

- А зачем? - терпеливо объяснил Ларик. - Мы же на работе. Что нас, вся группа должна была ждать? А в том дворце, где съемки проходят, кафе есть. Грузинская кухня. Там всех артистов так кормят, что они потом играть не могут. Так Кит Китыч говорит.

- Кто говорит? - удивился папа.

- Режиссера все так зовут, - объяснил Ларик. - Но он не обижается. Ясно же, что это кличка. А он в усы свои посмеивается. Такой добрый, только орет на всех каждую секунду. Но все уже привыкли.

- Никита Никитович режиссера зовут, - улыбнулся папа. Было видно, что он уже забыл, за что сердился на Ларика. - А по фамилии Никитаев. Знаю я его, конечно. Добрейший человек, это ты верно заметил. И отец его такой же был, говорят. Все-таки запустился он с "Дубровским"? Значит, хорошего продюсера нашел.

- Ну не скажи, пап, - не удержался Ларик. - По-моему, его продюсер мягко говоря, производит впечатление... Не совсем честного человека.

Папа рассмеялся:

- Да продюсеры все такие! Знаешь, сколько мыслей у него одновременно в голове вертится, какие суммы он просчитывает? Невольно будешь выглядеть мошенником. Вот когда ты решаешь задачу, думаешь, у тебя спокойное, открытое лицо? Нахмуренное, затаившееся, как будто преступление замышляешь. Вот потому этот продюсер и вызвал у тебя такие эмоции. Кстати, а его как зовут?

- Олег Петрович. Фамилию не знаю. Но у него тоже кличка - Колобок. Правда, это только мы с ребятами так его называем, - пришлось признаться Ларику.

- Олег Петрович, Олег Петрович... - припоминал папа. - Нет, что-то не вспомню такого. Ну и как, тебе нравятся съемки?

Расслышал, расслышал Ларик в папином голосе нотки ревности! Ведь за последний месяц он не был в папином театре ни разу. А раньше, во время школьных занятий, когда удобно было после уроков забежать в театр, Ларик пропадал там часами. Следил за репетициями, наблюдал, как постепенно из ничего, из обычных слов появляется особенная жизнь. Не похожая на реальную, но сильнее, ярче, без единого мига пустоты... Спектакль!

- Съемки? - переспросил Ларик, быстренько вымыв руки и садясь за стол. - Любопытно, конечно. Но как-то просто все. Одни повторы тех же самых сцен. У тебя в театре интересней. Ты все рассказываешь, объясняешь. Кажется, совсем не о спектакле говоришь, а получается, что актеры все понимают, как им играть. А в кино что-то я не заметил особенной вдумчивости.

- Вдумчивости?!

Тут уж папа не выдержал и расхохотался. Подействовала, подействовала на него скрытая похвала! На это и рассчитывал хитрый Ларик. Он заметил, как тайком улыбнулась мама. Она не хуже, чем Ларик, знала папу. А может, даже и лучше, все-таки она знакома с ним ужасно долго, целых пятнадцать лет.

- Нет, кино тоже трудная штука, - сказал папа. - Мне однажды предложили фильм снимать, так я даже испугался. Там, понимаешь, уже все наперед знать надо, все свои задумки. И люди ждут твоего решения, много людей! А в театре я могу в любой момент изменить свою мысль, найти что-то новое. Репетиция спектакля живее, намного живее. Живее даже самой жизни...