Невысокий собровец помолчал и с явной досадой огрызнулся:

— Вообще не понимаю наших оперативников!.. Хули с бандитами по-человечьи-то разговаривать?! Сидят, мусолят с ними базары, перетирают что-то, выкруживают… А что выкруживать?! Ловить их надо, этих козлов, почки опускать, а потом допрашивать! Чтобы встречных вопросов у них не возникало. Про адвокатов там, ну и прочую херню…

Второй собровец промолчал. У него было несколько иное мнение на сей счет, но высказывание других мыслей, помимо прозвучавших, не приветствовалось. Сомневающийся в правоте таких мыслей собровец — не собровец. Слюнтяй.

— Вот Летун — молодец! — с восторгом продолжал решительно настроенный спец. — Сегодня утром в этом же «уазике» одного из этой группы везли, так Летунов нутром почуял, что «косоголовый» кинуться хочет. Без базара «шмалянул» через окно. Вот это опер!

— Как это «шмалянул»?.. — не понял его собеседник. — За что?

— А как стреляют?! Ствол выдернул и прямо в башку! Да тот явно кинуться хотел… — Собровец отвернулся и раздавил окурок высоким армейским ботинком. — Потом «мелких хулиганов» из камеры в ГУВД «вытащили» — чтобы машину после осмотра от мозгов отмыли. Один аж обрыгался…

— Подожди, подожди… — проговорил высокий. По его лицу пробежала тень легкого недоумения. — Как это — «кинуться хотел»? Он где в «уазике» сидел?

— Ну, не за рулем же! В «собачнике», естественно. Ладно, хватит выяснять чего не надо — вон, ведут уже…

Их взоры обратились к высокой гранитной лестнице, ведущей к массивным металлическим дверям Управления. По ней спускались двое. Старший оперуполномоченный РУОПа Летунов вел, держа за плечо оперуполномоченного уголовного розыска Веденеева. Руки сыщика были скованы наручниками.

Задержанный являл собой жалкое зрелище: небритое лицо, рассеченная бровь, одежда — мятая, со следами пыли и известки. Было видно, как тяжело дались этому человеку полутора суток изоляции. Казалось, что он полностью подавлен, смят и опустошен. Безвольные, словно под действием наркотика, движения, полное равнодушие к действительности. Но глаза…

Нет, не видел Летунов этого чудовищного блеска в глазах Веденеева! Не смог он разглядеть под маской безразличия мысли сыщика. А если бы разглядел и прочитал, то наверняка остановился бы на полпути. Но ему было не до этого. В упоении собственным превосходством он на глазах коллег по работе провел милиционера до «уазика».

— Садите его и прыгайте на заднее сиденье! — Короткая, почти военная команда была принята собровцами должным образом, и они быстро втолкали задержанного внутрь автомобиля.

— В ГУВД! — опять распорядился Летунов, и автомобиль, рыкнув, тронулся с места и выехал на проезжую часть…

…Из длинного ряда припаркованных к Управлению автомашин бесшумно и медленно съехала на асфальт «шестерка» с оперативными номерами, принадлежащими Зареченскому РУВД и, пропустив вперед «навороченный» «Ниссан-Максима» и видавшую виды «Победу» ворошиловских времен, стала повторять маршрут, выбранный водителем «УАЗа».

Кроме двух мужчин в строгих костюмах лет сорока на вид, в бежевой «шестерке» на заднем сиденье находилась молодая девушка. Она сидела молча, прижав ладони к лицу, словно окаменевшему от ужаса, и в ее бездонных, широко раскрытых зеленых глазах замерли слезы отчаяния…

…Летунов, как мог, развернулся на сиденье и, минуя взглядом угрюмых и готовых на все собровцев, обратился к тому, кто сидел в заднем, предназначенном для всякого рода преступных элементов, отсеке. Отсек с кабиной разделяла металлическая перегородка с оконцем, через которое, не будь там решетки, все равно не пролезла бы даже голова.

— Ну, что, Веденеев, по-прежнему в молчанку играть будем?

Отсек молчал.

— Ты хоть соображаешь, куда я тебя везу? Там ведь «одиночек» не будет, только общие камеры! Времени мало остается. Пока едем, можешь принять единственное в своей жизни правильное решение — сознаться во всем. Скажешь «да» — я тут же поверну обратно. — Летунов подумал и добавил: — Только если опять вздумаешь «пургу мести» — сразу поедем в ИВС.

— Ну, щас! — взвился возмущенный водитель. — У меня бензина в обрез, а они тут в «челноков» играть будут?!

Поскольку все в машине, кроме водителя, понимали, о чем сейчас идет речь, на него не обратили ни малейшего внимания.

— Ну, так как, Веденеев? — настойчиво повторил Летунов.

— Пошел на х… — равнодушно ответил отсек голосом зареченского сыщика.

— Ах, ты падла!.. — Лицо руоповца покрылось красными пятнами.

— Нет, — удовлетворенно отметил водитель из ГУВД, — теперь туда-сюда мы точно ездить не будем…

— Ну, ничего, — успокаиваясь, как-то кровожадно пообещал Летунов, — сейчас приедем!..

«Уазик» несколько раз скрипнул тормозами, останавливаясь около светофора в центре города.

— Все, — констатировал факт водитель, — «пробки» начались.

Внезапно из «собачника» раздался хохот. Не смех, а — хохот.

Все недоуменно обернулись к заднему отсеку.

— Ну, вы даете, борцы с оргпреступностью! Ха-ха-ха!!! Молитесь своему богу в черной маске, что в «собачнике» милиционер сидит, а не гангстер!

— Ты что там несешь? — озабоченно спросил Летунов, который дал сто очков вперед филину, повернув на сто восемьдесят градусов не только голову, но и торс.

— Да у меня в ногах, под лавкой, газовый «вальтер» валяется! Ха-ха-ха!! Поднять — показать, нет? Ха-ха-ха!!!

После первых слов сыщика стволы «кипарисов» уперлись в металлическую перегородку и клацнули затворы.

— Не двигаться!! — заорал Летунов, явно обращаясь к Веденееву.

И водителю:

— Тормози!

— Ёпт!.. — коротко ответил тот. — Да мы на «красном» стоим!

— Гонит! — не отводя взгляда от лица Веденеева, рявкнул один из собровцев. — Не было там пистолетов!

— «Пистолетов» — нет, а один — есть, — раздался насмешливый голос из отсека. — Правда, из него магазин вынут, но вполне вероятно, что в патроннике остался патрон.

— Посмотрите, — приказал Летунов собровцам, — ничего под лавкой не видно?

— Окошко маленькое, ни хрена не разглядеть…

— Вы так и будете глядеть, да?! — вспылил водитель. — А ведь ему сейчас надоест на ваши рожи через дупло смотреть и он «стебанет» по ним из газовика! У меня уже не машина, а какой-то передвижной тир!! Утром в ней стреляют, вечером — опять собираются!

В «собачнике» опять раздался истерический хохот.

Слова водителя подхлестнули конвоиров к действию.

— Не трогай ничего руками, Веденеев! — рявкнул Летунов. — Сидеть, как сидишь!

— Я, по-твоему, Гена, дурак, что ли? На чужом стволе свои пальцы оставлять? — голос Артура был спокойным и едким.