– Ох, сердешный… – тихо простонала баба Аня, прижав ко рту ладошку в толстой вязаной варежке. – Да что же она такое с ним сделала? Вот зараза крашеная…

– Так. Осторожно! – скомандовала врачиха, раздвигая руками толпу и освобождая путь для милиционеров с носилками. – Сюда, ребята, сюда! Загружайте. Кто-то с нами поедет?

– Да. Двое наших поедут с вами, – выскочил из подъезда симпатичный белобрысый паренек и тут же скомандовал: – Захаров! Осипенко! Поедете с ним в больницу, около дверей пост установите. Проверьте там все – на окна особое внимание обратите. И повнимательнее там! Поняли? Я заеду потом, проверю…

– Это старшой ихний, значит… – тихо прокомментировала для Жени баба Аня, махнув варежкой в сторону белобрысого. – Он нам и в подъезд велел не заходить пока. Велел на улице ждать. Они там это… как его… действия какие-то свои милицейские проводили. В общем, обсматривали все, вынюхивали, метелочками такими малюсенькими мели…

– Все, граждане, можете проходить. Осмотр места происшествия закончен, – обратился к собранию белобрысый милиционер и простер руку в сторону подъездных дверей, как Ленин к светлому пути коммунизма. – Только извините, лифт пока у вас работать не будет…

Женя ринулась к двери подъезда первой, будто и впрямь боясь опоздать да не успеть на тот светлый путь. Птицей взлетела на пятый этаж и, обнаружив в дверях своей квартиры высунувшиеся наружу любопытные головы Катьки и Максимки, вздохнула облегченно. Слава богу, с птенцами у птицы все в порядке. Можно и дух перевести. Можно и к Оксанкиной двери подойти, послушать осторожно, чего там у девчонки происходит…

– А вы, как я понимаю, соседка потерпевшей? – вздрогнула она от раздавшегося прямо за спиной голоса того самого белобрысого милиционера. И как это он подкрался неслышно…

– Да. Я соседка. А что случилось, объясните мне, пожалуйста! Почему вы Оксану потерпевшей назвали? Она что… От этого что-то потерпела, да? Которого сейчас вынесли?

– Ну да… – странно как-то улыбнулся милиционер. – Формально потерпела, конечно… А только побольше бы нам таких потерпевших, знаете ли…

– Что вы имеете в виду? Как это – побольше потерпевших?

– А так это! Вашу соседку, я так понял, кто хоть раз обидит, тот и трех дней не проживет. С характером бойцовским девушка…

– Ну да… Она такая… – неуверенно поддакнула Женя. – И все-таки, что случилось?

– Да напал на нее в лифте с ножом этот, которого на носилках сейчас унесли. Вошел за ней след в след, приставил лезвие к спине, а рукой за шею схватил. Только чего хотел от девушки – так и не успел словами определить внятно. Она ему в лицо чуть не весь газовый баллончик, развернувшись, со страху выпустила. А сама, не дыша, благополучно до пятого своего этажа добралась. Хотя и не совсем уж так благополучно, конечно. Он дернулся, да неудачно очень, проехался лезвием по ней слегка…

– Слегка – это как?

– Да без телесных повреждений, вот как. Шубу только разрезал. Чистой воды покушение, в общем. Пойдет по убойной статье, если выживет…

– Как это – если выживет? А что с ним?

– Да понимаете, слабак он какой-то оказался. Сердечник. Врач сказал – после второго инфаркта мужик. Инвалид на пособии. Как газу глотнул, тут же у него и сердечный приступ случился. Ничего не понимаю, странный какой-то боец… Зачем к девушкам лезть, если сердце у тебя ни к черту? С таким сердцем надо дома сидеть, с валерьянкой обниматься, а не с девушками…

– А может, он голодный был? Сами говорите – инвалид на пособии? Может, просто денег хотел потребовать?

– Ну, так тогда бы он кошелек с нее потребовал, а не за шею хватать стал. Нет, ничего не понимаю. Странный какой-то случай. Да вы зайдите в квартиру, гражданочка, чего мы с вами на лестнице беседы беседуем?

– В чью квартиру? – моргнула растерянно Женя. – В свою?

– Ну зачем в свою? В квартиру потерпевшей. Вас как зовут, кстати?

– Евгения, – торопливо представилась Женя. – Меня зовут Ковалева Евгения. Можно просто Женя. А вас?

– А я – майор Степанков из вашего районного отделения. Дмитрий Иванович. – И, отчего-то чуть смутившись, добавил: – Можно просто Дима…

– Женя! Женечка! – с ходу кинулась Жене в объятия заплаканная Оксанка, как только они с милицейским майором Димой вошли в квартиру. – Ты все знаешь уже, да, Жень? Представляешь, как я испугалась? До сих пор трясет всю, успокоиться не могу! Стою, главное, лифт спокойно жду… Я даже и не заметила, как он сзади подкрался! Ей-богу, одна в подъезд заходила! Наверное, под лестницей стоял, поджидал меня… Ой, как страшно было, Женечка-а-а…

– Ну все, все, успокойся… Все уже позади, чего ты… Вон какая молодец оказалась, сама себя взяла и защитила…

– Ага, молодец… Ты посмотри, что он с шубой сделал, сволочь такая! Первый раз только надела… И зачем я ее у тебя только купила, эту шубу… Забирай ее обратно, Жень, ради бога, я теперь носить ее уж точно не смогу! Зашьешь потом по разрезу, не заметно ничего будет…

– Да что ты, Оксаночка… Не надо, что ты… Успокойся, все пройдет… Все забудется…

Милиционер Дима стоял, внимательно прислушиваясь к их женскому горестному диалогу, хмурил белесые бровки над умными голубыми глазами. Жене подумалось вдруг, что он, наверное, очень добрый, этот милиционер. И еще – что его в детстве очень мама любила. Сказки, наверное, на ночь читала. Потому что, когда мальчикам на ночь мамы сказки читают, они непременно потом вырастают такими вот – с ясными и умными, будто отмытыми маминой добротой глазами. Она вот Маскимке своему тоже все время сказки на ночь читала. Он и сам просил…

– Слушай, Димон, информация уже есть какая, нет? – выглянул из кухни еще один милиционер. Оглядев Женю быстрым и наглым взглядом и не обнаружив при этом, видимо, для себя ничего интересного, снова перевел глаза на Диму, ожидая ответа на свой вопрос.

– Нет, Саня. Сам еще ничего не знаю. Скорее всего, в уголовку это дело не отправят. Они ж там белая кость, а мы тут так… Думаю, нам оставят. Что тут расследовать-то? Если только прокуратура себе возьмет… Они такие дела любят, когда подозреваемый вот он, готовенький. Чистое покушение, только бумаги напиши правильно…

– Ага. Понял. Ну что, протокол я составил, можешь почитать, если интересно…

– Нет. Потом почитаю.

– Тогда что? Поехали, что ли?

– Погоди, Сань. Тут вот еще одна информация интересная выплыла. Шубу, в которой потерпевшая была, ей вот эта девушка недавно продала…

– Ну и что? – непонимающе хлопнул глазами Саня. – Продала и продала. И что с того? Нам-то это зачем?

– Как зачем, Сань? А может, это ее хотели убить?

– Кого? – одновременно спросили Женя и торчащий в дверях Оксанкиной кухни милиционер Саня. Потом переглянулись и снова повторили хором: – Кого убить?

– Ну, может, он просто перепутал? Ждал же он кого-то под лестницей! А шуба, я смотрю, приметная такая, яркая… Надо же тоже эту версию проработать, Сань.