Я вернулся к себе в комнату и обнаружил на телефоне целых десять пропущенных от отца. Он никогда так не делал: интеллигентный ведь человек - наберёт один раз и ждёт обратного звонка. Да и я редко задерживался с ним настолько. Недолго думая, я набрал отца и приложил телефон к уху. Дурное предчувствие усилилось.

Утром меня разбудило пение птиц, долетавшее через приоткрытое окно. Это было так чудесно, что я некоторое время просто лежала и слушала. Лёгкий ветерок, словно дыхание доброго великана, прокатывался по листьям росших под окном деревьев, получая и из них почти музыкальный звук. Напитавшись этими впечатлениями, я довольно бодро вылезла из-под тонкого одеяла и немного размяла тело простой гимнастикой, а потом отправилась в душ.

Оделась скромно, а накрасила и вовсе одни только ресницы - очень уж они у меня прозрачные от природы. Спустилась в холл и осторожно заглянула в гостиную. Никого. Тишина. Однако, видимо, на звук моих шагов прибежала Лиза.

- Ой, Вероника Львовна, вы проснулись! А хозяин на фабрике. Ещё с час назад ушёл, не дождался вас. Придётся вам завтракать в одиночестве.

Счастье-то какое! На этот раз поем как следует, и никто не будет отбивать мне аппетит поеданием жабьих лап и крыльев летучих мышей. Эта мысль настолько порадовала меня, что я даже не постеснялась спросить у служанки:

- А чем обычно завтракает ваш хозяин? Держу пари, запивает скальпы белых скво свежей телячьей кровью...

Седая Лиза хихикнула, совсем как девчонка, прикрыв рот широкой трудовой ладонью:

- Что вы, Вероника Львовна, это была просто шутка. Тамерлан Ильич любит разыгрывать своих гостей... Тот кусок наш повар делает из запечённого филе индейки, пропитанного свежевыжаным гранатовым соком.

Я выпучила глаза и покачала головой. Сколько чести! Ради меня такая морока... Но что-то ещё в её речи было странным... ах, да:

- Почему вы называете хозяина Тамерланом?

Она пожала плечами:

- Потому что это его полное имя, - и поторопилась пройти вперёд, чтобы накрыть для меня на стол.

Мне подали на завтрак яйцо пашот, брускетты с сыром филадельфия и красной рыбой, блины с мёдом и восхитительные корзиночки с ягодами и кремом маскарпоне. Мда, я тут рискую набрать ещё пару лишних килограммов на мои и без того сочные бёдра...

- Скажите, - попросила я Лизу, которая суетилась вокруг стола, убирая лишние тарелки, -Тимур... то есть, Тамерлан Ильич кушал на завтрак то же самое, что и я?

- Ннет, он предпочитает более простую кухню. Хотя блины ел.

- А что ещё?

- Зерновую овсяную кашу, ржаной хлеб, вяленую конину.

- Конину?! - переспросила я в ужасе.

- Да, он говорил, что это мясо весьма распрстранено на Алтае, что в нём много белка и ещё чего-то там, я не помню... В общем, полезное для мужчин.

Наверное, его любимые половые гормоны, - подумала я с сарказмом. Вот! До чего дожилась... уже думаю с сарказмом... Чувствую, эта командировка изрядно подпортит мне характер...

Я только успела закончить завтрак, как из прихожей донеслись возбуждённые голоса -Лизы и мужской, пожилой, незнакомый. Через несколько секунд в столовую вошёл энергичный и благообразный старик в лёгком летнем костюме, со слегка всклокоченными белыми волосами и такой же седой бородой. Увидев меня, он расплылся в доброй, как будто извиняющейся улыбке и протянул мне обе руки:

- Здравствуйте, Вероника Львовна! Я так рад, так рад вас видеть... вы даже себе не представляете..! Хотя мне, конечно, очень стыдно за то, как вас приняли в этом доме.

- О, не стоит, - растерялась я от излишней сердечности совершенно незнакомого человека, но руки ему подала. Нет, конечно, мы наверняка встречались прежде, только вот, скорее всего, это было очень давно. - Ээ, Илья Петрович, верно?

- Абсолютно верно! - кивнул он, следка потряхивая мои руки. - Батюшка этого... с позволения сказать, троглодита и комедианта... Давайте, может быть, пройдём в гостиную? Это очень хорошо, что я застал вас одну - мне совершенно необходимо переговорить с вами наедине. Жаль, что я не сообразил сделать этого раньше...

Мы переместились в просторную, красиво отделанную комнату с диванами и камином. Я скромно присела на диван, Илья Петрович - рядом, но на приличном расстоянии.

- Прежде всего, я обязан принести вам глубочайшие извинения за тот спектакль, свидетельницей которого вы стали вчера...

Я знала, что он сейчас примется, как мой отец, долго и церемонно расшаркиваться со мной в лучших традициях интеллигенции, и позволила себе перебить его:

- Простите, но я считаю, что это совершенно неуместно. Не вы должны извиняться.

- Позволю себе не согласиться. Всё-таки мы с Тимуром не чужие люди...

- Вашему сыну тридцать лет - вы ведь не планируете до старости валить на себя все его грехи?

Старый профессор слегка отпрянул, плечи его поникли. Мне сразу стало стыдно:

- Илья Петрович, пожалуйста, не расстраивайтесь и не вините себя ни в чём. Я завтра уеду, передам материалы в редакцию и через неделю уже не вспомню об этом глупом инциденте...

Он покачал головой:

- В этом-то всё и дело! Именно это меня и расстраивает! Что он опять... опять распугивает своими дурацкими фокусами людей, которые... - учёный замялся. - Вероника Львовна, вы поймите: Тимур - хороший мальчик, просто он... ну, как бы вам сказать, особенный. Эта особенность принесла ему много огорчений в жизни, поэтому он так странно реагирует на некоторые вещи.

- Я понимаю. Но позвольте заметить: Тимур Ильич - давно не мальчик, и от него не требуется какого-то особо душевного гостеприимства. Если бы он вёл себя холодно и скупо отвечал на вопросы, я бы приняла это как само собой разумеющееся. Он же...

- Дикарь, эгоист и просто идиот! - громогласно раздалось от двери.

Мы с Ильёй Петровичем синхронно оглянулись и увидели там хозяина. Он стоял у входа в комнату, весь в чёрном, с мрачным выражением лица и скрещёнными на груди руками.

- Что ж вы замолчали, Вероника Львовна? Разве не такого вы обо мне мнения?

- Тимур, зачем ты так? - расстроенно пробормотал его отец.

- Как? Говорю людям правду в лицо?

- Правду?! - фыркнула я. - И вчера вы тоже говорили и демонстрировали правду, Тимур

Ильич? Что ходите по дому в шкурах животных, питаетесь сырым мясом и намерены завести со мной детей?

Несчастные глаза седого профессора в ужасе распахнулись, он схватился за сердце и привалился к спинке дивана.

- Отец! - взревел дикарь и бросился к родителю.

Я тоже склонилась к пожилому мужчине, но меня тут же грубо отпихнули:

- Уйдите отсюда! От вас одни беды!