- Дружище, ты прям вовремя - я и сам собирался сегодня тебе позвонить! - воскликнул он. Меня всегда удивляла эта фраза своей бессмысленностью. Впрочем, белые люди в целом отличаются привычкой констатировать факты без всякой цели.

- У меня дело, - как обычно, начал я без обиняков. Не люблю лицемерие и пустые церемонии.

- Слушаю тебя внимательно.

- Я тут... кхм... немного облажался с одной журналисткой. Ну, в общем, нагрубил...

- Стоп-стоп-стоп, с каких это пор ты общаешься с журналистами? Мы ведь договаривались, что это моя зона ответственности, именно для того, чтобы не случалось таких вот инцидентов.

- Так получилось... долго объяснять. Лучше подскажи, как это исправить и перевести общение на позитивную ноту.

- Она всё ещё там?

- Да.

- Стойкая дама. Молодая?

- Да.

- Симпатичная?

- Какое это имеет значение?

- Мне просто любопытно.

- Это дочь друга моего отца, он попросил дать ей интервью для какого-то их научного журнала.

- Мм, всё интереснее и интереснее! Хочешь, я приеду и всё разрулю?

- Я думаю, не стоит. Просто объясни, как мне дальше действовать.

- Ну что ты как маленький, Тим? Всё просто: неправильные поступки исправляются обратными поступками. Нагрубил - сделай комплимент. Испугал - обрадуй. Подари ей что-нибудь, девушки это любят.

- Она... очень странная девушка. Не такая, как другие.

- Оо, вот оно что! Тим, ты безбожно меня интригуешь! Она тебе понравилась?

- Да нет же, просто ведёт себя необычно. Не боится меня и не флиртует. Я немного сбит с толку, не знаю, что с ней делать.

Юра усмехнулся:

- Как её зовут?

- Вероника Львовна Виноградова.

- Я тебе перезвоню.

Он не успел - в мой кабинет ворвался белокурый тайфун, метающий гром и молнии:

- Вы! Вы... негодяй..! Лицемер! И вы ещё смеете предъявлять другим обвинения в лживости! Да как вы можете..?

Вероника накинулась на меня чуть не с кулаками - пришлось даже слегка сжать её руками, чтобы немного успокоить. Это ударило неожиданно острым удовольствием в грудь и тут же ядом растеклось по артериям.

- Вероника... Львовна, возьмите себя в руки и объясните толком, что опять случилось! В чём вы меня обвиняете?

- Отпустите меня! Бессердечный живодёр!

Не без сожаления я расцепил руки и закатил глаза:

- Пожалуйста, давайте пропустим эмоциональную часть и перейдём к делу.

- Я готовилась к завтрашним интервью и просматривала материалы в интернете... и наткнулась на статью о пантах маралов. Почему вы не сказали мне, что их спиливают наживую? Что это то же самое, что отпилить оленю ногу, без всякой анестезии! Каждый год!!!

Я выдохнул, тело расслабилось. Тоже мне обвинение! Чисто женская логика...

- А я-то тут причём?

- Из-за таких, как вы, и происходит это регулярное издевательство над животными! Вы бы согласились, чтобы вам каждый год отпиливали руку ради того, чтобы у кого-то почаще вставало?!

- Если бы за это меня каждый год спасали от голодной смерти, а рука отрастала вновь, я бы ещё подумал.

- Голодной... смерти?

- Как только маралы перестанут быть объектом хозяйственной деятельности человека, они вымрут, как зубры.

Вероника немного сдулась и отступила на шаг:

- Всё равно это... жестоко.

- Да, я уже понял, что вы - поборник сферической гуманности в вакууме. В любом случае, если я перестану закупать панты у оленеводов, они не прекратят спиливать им рога.

- Но хотя бы объёмы снизятся!

- Свято место пусто не бывает.

- Пассивная позиция!

- А вы думаете, что когда убивают свинью, чтобы сделать вам стейк в ресторане, то ей не больно? Может, она сама радостно кидается на нож во имя благой цели?

- Тимур, прекратите, вы сделаете из меня вегетарианку!

- Это совсем не обязательно. Рыба не чувствует боли - можете с чистой совестью спонсировать рыбных живодёров.

- Неужели вам совсем не жаль бедных оленей? - спросила она совсем тихо и печально.

- Мне много кого жаль, но я не могу помочь всем, - ответил я ей в тон. - Вы же знаете, этот мир наполнен страданием до краёв. Возьмусь даже предположить, что это неспроста и есть какой-то высший план, для чего оно нужно.

Она покачала головой и обессиленно опустилась в кресло. Я смотрел на её красивое расстроенное лицо и с ужасом и волнением ощущал, как меня охватывает незнакомое чувство. Словно я попал в водоворот и меня кружит и утягивает куда-то, и у меня нет сил

сопротивляться этому.

- Я не хочу в это верить... - задумчиво пробормотала Вероника. - Что мы рождены для страдания.

- Ну, вас это правило касается в наименьшей степени.

Она нахмурилась:

- Почему?

- Вы красивая молодая женщина, родившаяся в обеспеченной образованной семье. Занимаетесь любимым делом, у вас есть жених и, скорее всего, куча друзей. О чём вам печалиться?

Она чуть порозовела в начале моей речи, когда я упомянул о её красоте, но потом вдруг побледнела и холодным тоном произнесла:

- Моя мама погибла несколько лет назад.

- Очень сожалею. Простите, я не знал.

- А ваша?

Я вздрогнул.

- А моя - жива.

Вероника открыла рот, чтобы спросить ещё что-то, но тут зазвонил мой телефон - это был Юра - и я быстро взял трубку:

- Да.

Вероника поспешно поднялась из кресла и выскользнула из кабинета, не прощаясь.

- Ну что ж, друг мой, я кое-что разузнал о твоей журналистке.

- Она не моя.

- Да-да, конечно. В общем, Вероника Львовна - дочь профессора антропологии из МГУ. Спортивная журналистка, ведёт колонку о совеменном фитнесе в журнале "Вокруг спорта". Вот тебе и ключ!

- Ключ..?

- Ну, к улучшению ваших отношений. - Он принялся нудить: - Чтобы расположить к себе человека, нужно проявить к нему искренний интерес: к его занятиям, увлечениям, внутреннему миру. Ты что, Карнеги не читал?

- Читал. Сто лет назад.

- И явно не ввёл его методы в привычку. Сейчас не пришлось бы изобретать велосипед. Перечитай, очень советую.

- Я подумаю.

- Кстати, а почему спортивная журналистка берёт у тебя интервью? В научном журнале закончились сотрудники?