Я вскочила на ноги в таком гневе и расстроенных чувствах, что у меня не осталось ни одного сомнения: вот теперь точно - конец! Я не останусь в этом доме больше ни на минуту! С меня хватит! И побежала собирать вещи. Пешком уйду, если понадобится. Видала я такие командировки в телевизоре!

Стоило несносной индюшке покинуть комнату, как там сразу стало легче дышать - и отца оставила вспышка слабости. Он убрал руку от груди и выпрямил спину, но плечи его по-прежнему были опущены.

- Сынок... - сказал он тихо, - сказать, что я расстроен - это ничего не сказать. Я просто сокрушён. Что с тобой происходит? У тебя не было подросткового кризиса, и ты решил прожить его сейчас? А девушка-то чем виновата?

Я молчал. Все свои доводы я уже привёл ему вчера в телефонном разговоре и повторять не желал. В чём-то он прав, я должен сохранять хотя бы видимость цивилизованного человека, хотя бы ради него. Но мне не нравилось быть узником в своём собственном доме.

- В общем, говорить тут не о чем... - прокряхтел отец, так и не дождавшись от меня ни слова. - Ты сейчас пойдёшь и извинишься перед ней и уговоришь остаться ещё на три дня. А если нет... что ж, пеняй на себя...

Собственно, после такой угрозы я был готов на что угодно, только вот:

- Хорошо, я извинюсь, но... пап, она не останется, ты же видел, в каком она состоянии...

- До чего ты её довёл, ты хотел сказать?

- Пусть так...

- Это мне не интересно. Как хочешь, её убеждай. Скажи, что мне плохо и станет ещё хуже, если она уедет. Шантажируй, угрожай, но чтоб Вероника осталась!

- Зачем?

- За хлебом с маслом! Ты теряешь время, и оно бесценно! Давай-давай, вперёд! Ты сможешь, я в тебя верю!

Пришлось засунуть свою гордость куда поглубже и отправиться выполнять приказ отца. Я не мог позволить этой глупой гусыне отнять у меня последнего близкого человека. Поднялся на второй этаж, постучался к ней в дверь.

- Кто там? - донёсся из комнаты встревоженный женский голос.

- Это Тимур.

- Уходите.

- Я пришёл, чтобы извиниться.

- Ваши извинения приняты. Уходите.

- Вероника... Львовна. Останьтесь, пожалуйста.

- Нет.

- Это очень важно для моего отца.

- Зачем ему это?

- Он хочет, чтобы я стал нормальным человеком.

- Напрасная надежда.

Я кипел, меня выворачивало наизнанку оттого, что я стою тут и унижаюсь перед этой тупой самовлюблённой куропаткой, но мысль об отце не давала сдаться:

- Пожалуйста, проявите милосердие. Не ко мне - к нему. Закончим интервью - и вы больше никогда меня не увидите. А до тех пор обещаю держаться холодно и отвечать на вопросы скупо, как вы и хотели.

Она помолчала несколько секунд, а потом вдруг приоткрыла дверь. У её ног стояла уже собранная сумка. Девушка смотрела на меня прищуренными глазами:

- Почему я должна вам верить?

- Если в мире для меня и есть что-то святое, то это мой отец.

Она помолчала ещё немного, видимо, прикидывая, что с меня взять:

- Вы держитесь холодно, но отвечаете подробно, и на любые вопросы, какие мне придёт в голову задать.

- С хрена ли?! - не выдержал я.

Она рассмеялась. С*чка! Не зря я считал всех женщин ведьмами. Маленькая поправка: все белые женщины - злые ведьмы. Они пьют вашу кровь, даже если не смогли проникнуть в сердце.

- Пиявка! - прошипел я на эмоциях.

- И без оскорблений, пожалуйста! - она направила в меня свой тонкий палец с острым наманикюренным коготком.

- Конечно, - процедил я сквозь зубы. - Как скажете, госпожа Виноградова. Жду вас внизу, пойдём осматривать производство.

- Это правда, что ваше полное имя - Тамерлан? - не стала я откладывать свои каверзные вопросы до того момента, как мы притормозим где-нибудь в производственном цехе.

- Да, - недовольно буркнул Тимур Ильич.

- Как оригинально! - восхитилась я. - Батюшка назвал вас в честь знаменитого исторического полководца... Нигде в интернете об этом не упоминается.

- Я бы хотел, чтобы не упоминалось и впредь.

- Почему? Это так... экзотично.

- У меня нет цели привлекать к себе внимание.

- Это я уже поняла. Что ж... ладно, как скажете.

Он оглянулся и посмотрел на меня с недоверием.

- Что? Вы подозреваете меня в каких-то недобрых намерениях по отношению к вам?

- Только не притворяйтесь, пожалуйста, ангелочком. Я уже вполне разобрался, с кем имею дело.

- Действительно? И с кем же? С демоницей, что приехала злить и мучить вас, просто потому, что это доставляет ей удовольствие?

Он задумался - видимо, понял, что это звучит глупо.

- Поверьте, Тимур Ильич, я такая же пленница обстоятельств и воли отца, как и вы. У меня нет никакого желания портить вам жизнь, хоть вы и ведёте себя, как... кхм, не слишком достойно.

- Что ж, значит, вы преисполнены достоинства за нас двоих.

Я не стала отвечать на выпад, а вместо этого спросила:

- Так что там с вашими однокурсниками? Вы так и не рассказали мне, как складывались ваши отношения.

- Расскажу, - вздохнул мужчина, возобновляя движение. - Завтра.

- Завтра я уезжаю.

- Значит, вы не узнаете ничего о моих отношениях с однокурсниками.

- И чёрт с ними.

Он опять резко остановился, и я чуть не ткнулась носом в широкую мускулистую спину, обтянутую чёрной футболкой.

- Вероника... Львовна. Я очень прошу вас задержаться ещё на день. Это настоятельная просьба моего отца, мне бы не хотелось его расстраивать.

- Этот день всё равно не сделает из вас нормального человека.

- Как знать.

- Тимур, послушайте, я не могу остаться. Меня ждёт жених, и...

- Ладно! - рявкнул он. - Поговорим об этом вечером.

До чего же странный тип!

Мы заглянули в гостиную, где всё ещё сидел Илья Петрович, и сообщили ему, что отправляемся на фабрику. Он очень по-доброму улыбнулся и помахал нам рукой, а когда Тимур отвернулся, неожиданно подмигнул мне.

Охрана на заводе была организована на самом высшем уровне: несмотря на закрытую территорию, всюду были установлены камеры, датчики и прочая новейшая техника. Чтобы войти в производственную зону, Тимур Ильич подставил лицо сканеру и также приложил палец для считывания отпечатка. Предварительно мне выдали полный защитный костюм: стерильный халат, маску, шапочку, бахилы, перчатки.