— Лита, — распекала моя горничная свою товарку, — ты посмотри какие разводы после тебя остались. Надо было воду почаще менять. Иди принеси чистую, и мой окно заново. А если снова оставишь пятна, я скажу лессе Феклалии, чтоб уволила тебя сегодня же. Зачем нам горничная, которая одно окно по три раза моет!

Я довольно улыбнулась. Зря гелла Изера сомневается в Иське. Она девица шустрая, своего не упустит. Лишь бы еще оставалась честной и верной роду Мериганов, как сама гелла Изера. Не зря я решила дать шанс девочке.

Я вошла в свою комнату и устало опустилась в кресло. Без турнюра сидеть было гораздо удобнее, хотя драпировка все равно создавала ощущение комка ткани за спиной.

Вроде и не делала ничего, но так устала…

И тут я кое-что вспомнила… Встала, подошла к тумбочке и достала блокнот Феклалии. Открыла. Хмыкнула. Я не ошиблась. Все страницы были исписаны ровным, аккуратным почерком геллы Изеры…

Но зачем Феклалия хранила эту записную книжку в своей спальне?

К обеду я спускалась, широко зевая и прикрывая рот ладонью. Я перечитала половину скучных стихов, надеясь найти в них хотя бы какую-то зацепку, но ничего не увидела. Обычная любовная лирика. А я, несмотря на любовь к романтической литературе, всегда обходила стороной поэзию. Не мое это.

Гелла Изера ждала меня в столовой. После того, как я перестала таскать еду в спальню, она всегда ждала, когда я спущусь, и не садилась за стол раньше меня.

Вот и сейчас, экономка помогла мне сесть и только потом пошла на свое место. Кухарка внесла большую фарфоровую супницу, исходящую паром. Сегодня на обед у нас уха. От нежного аромата у меня потекли слюнки.

На вкус уха оказалась еще лучше. Я махала ложкой, стараясь не торопиться. Но судя по хмурому взгляду геллы Изеры, это получалось весьма плохо.

— Гелла Изера, — я доела суп и теперь ждала, когда кухарка заменит тарелки и приборы. Надо официанта нанять. Или как там он сейчас называется? Лакей? — А вы любите стихи?

— Стихи? — Отозвалась экономка, — почему вы спрашиваете?

— Просто, — пожала я плечами, — сейчас читала… вот стало интересно…

— В юности любила, — пожала она плечами. — Как и все…

— А сейчас?

— А сейчас мне некогда заниматься такими глупостями, — гелла Изера передала молчаливой кухарке пустую посуду.

— А мы в юности, — продолжала я гнуть свою линию, — записывали понравившиеся песни в особую тетрадь. А вы? Переписывали стихи?

— Лесса Феклалия, — нахмурилась гелла Изера, — я бы на вашем месте побольше думала о деле, и поменьше о поэзии. Вашим детям нужны будут не только матрасы и подушки, но и одежда. В прошлый раз вы выпотрошили все сундуки с детской одеждой Мериганов. Если вы снова собираетесь наряжать беспризорников в шелка и бархат, вынуждена вас огорчить, там ничего не осталось.

Хитрая старуха так ловко ушла от ответа. Но это только укрепило мои подозрения, что дело тут нечисто.

— Думаю, дешевле будет нанять швею, которая будет обшивать весь детский сад. Если мы наймем ее прямо сейчас и на время поселим в доме, то она сможет к открытию сшить постельное белье, подрубить полотенца… Купить ткань в рулонах гораздо дешевле, чем готовые простыни и пододеяльники. А потом она будет шить детям одежду. И ремонтировать ее. Ткани будем брать дешевые. Беспризорникам не нужны шелка и бархат.

Гелла Изера кивнула:

— Да, это будет разумно. И не ударит по карману… ваша задумка и так влетит в копеечку, — проворчала он. — А Виренса больше нет, чтобы зарабатывать на ваши причуды.

— Гелла Изера, — я мило улыбнулась экономке, — не забывайтесь. Это мой дом и мои деньги. Вы всего лишь экономка.

Но угомонить старуху мне не удалось. Она так и бубнила что-то себе под нос весь обед. Но я думала о своем.

Очевидно, что геллу Изеру, гелла Борка, Маришу, Феклалию, Виренса, Дейма и всех участников странного действа, в которое меня угораздило вляпаться, объединяло одно — они все жили в «Платановой роще». Пусть и в разное время. Возможно я найду в библиотеке какую-нибудь книгу по истории рода Мериганов. Должны же у них быть какие-нибудь летописи? Или дневники. Аристократы во все времена обожали вести дневники.

А еще должны быть портреты. Кстати…

— Гелла Изера, — обратилась я к экономке, отодвигая пустую тарелку и подтаскивая ближе корзинку с румяными булками, — а у нас есть какая-нибудь родовая портретная галерея?

Экономка как раз поднесла чашку с ароматным к губам и сделала глоток. Услышав мой вопрос, она поперхнулась и закашлялась.

— Зачем вам это? — хрипло спросила она.

— Я хотела бы взглянуть на портреты предков моего супруга и на него самого…

— Лесс Витрош велел снять все портреты и убрать их. Он считал, что каждый должен создавать свою историю, не полагаясь на деяния предков.

— Лесс Витрош давно умер, — хмыкнула я. — прикажите вернуть портреты на место.

— Это невозможно, — экономка стояла на своем, — портретная галерея утеряна.

— Значит, найдите…

Гелла Изера молча кивнула. Но, провалиться мне на этом самом месте, если в ее глазах всего лишь на одно мгновение не мелькнула паника. Вот и еще один вопросик в копилочку странностей этого дома…

После обеда я велела заложить коляску. Пора было ехать в город. Переодеваться я не стала, хотя гелла Изера скорчила недовольную рожу. Домашнее платье было тонковато для прогулок, потому Иська притащила мне огромную шерстяную шаль, в которую я завернулась целиком.

В новом наряде я чувствовала себя достаточно свободно и могла бы сама взобраться на двуколку. Но кучер предусмотрительно откинул ступеньки и стоял у коляски дожидаясь меня, чтобы помочь сесть.

— Лесса Феклалия, — протянул он руку, — позвольте помочь вам…

— Позволяю, — фыркнула я, опираясь на подставленную ладонь.

Только сегодня я рассмотрела мужчину, управляющего лошадью. Молодой, не старше сорока пяти лет. Довольно симпатичный: темные волосы, черные глаза, но через все лицо, перечеркивая его поперек, проходил тонкий, белый шрам. Если не присматриваться, то почти незаметно. Но стоило его увидеть, как мгновенно стали бросаться в глаза недостатки. Из-за поврежденного века правый глаз слегка перекошен, отчего кажется, будто кучер все время прищуривает один глаз. Кончик носа срезан начисто, и ноздри смотрят прямо вперед, как дуло двухстволки. Левый уголок губы чересчур сильно опущен вниз и почти не реагирует на движение мышц, поэтому улыбка выглядит скорее ухмылкой.

Гелла Изера взглянула на меня странно, но ничего не сказала. Она залезла в коляску сама, присела рядом со мной и велела:

— Грен, поехали… нам надо на рынок.

А во мне зародилось подозрение. Не сын ли геллы Изеры этот кучер? Тогда все сходилось. Шрам при всей своей незаметности портил его настолько, что внешний вид Грена вызывал неприязнь на интуитивном уровне. Эта его ухмылка… И подмигивающий глаз… И стреляющий нос… Вчера, пока я не рассмотрела его лицо, он не вызывал во мне никаких неприятных чувств.