Посовещавшись, направились дальше, лесистее, и Света уже не отрывала глаз от пестрого ковра под ногами. Но то ли ей не везло, то ли густая трава и опавшая листва мешали разглядеть грибные шляпки, только ее небольшой кузовок был по-прежнему пуст. Время от времени до нее доносились радостные возгласы Наташи, и от этого Свете становилось еще досаднее.

К ней подошел Андрей.

— Ну, как успехи? Похвались, — улыбнулся он.

— Вот… — Света огорченно показала пустую корзинку и пожаловалась: — Или я такая раззява, или это какое-то фатальное невезение… Хоть бы один грибок! Даже обидно…

Андрей молча достал из своего лукошка пару подберезовиков и положил их к Свете.

— Нет, — мотнула она головой, пытаясь вернуть их обратно, — так не честно, я хочу сама… Забери!

— Подожди, — остановил ее Андрей, — это же временно. Просто грибы боятся твоей пустой корзинки, вот и прячутся. Как только найдешь сама — вернешь. Пошли!

Теперь Андрей держался неподалеку от нее, а вскоре негромко позвал:

— Света! Иди-ка сюда!

Она послушно двинулась к нему, но, сделав несколько шагов, услышала:

— Стоп! Теперь — смотри.

Света внимательно огляделась и…

— Ой!!! — радостно вскрикнула она. — Нашла! Андрюша, нашла… Господи, прелесть какая…

Прямо перед ней на высокой крепкой ножке стоял молоденький подосиновик — эдакий бравый солдатик в оранжевом берете, отличник боевой и политической…

Срывать такую красоту было очень жалко, но Свету уже захватил азарт поиска и, срезав свой первый гриб, она устремилась дальше. Теперь она без устали рыскала среди деревьев, лезла в самые густые заросли, заглядывала под каждый кустик — и ее корзинка стала постепенно наполняться. В итоге, когда вся компания вышла к машине, ее «улов» лишь немногим уступал трофеям остальных. Зато ее первый подосиновик единодушно был признан победителем и, под общий смех, получил титул «Мистер Гриб— 2001».

Прогулка явно пошла Свете на пользу — она похорошела, разрумянилась, прядки русых волос выбились из-под косынки, а глаза сверкали азартом и радостью. Она протянула Андрею два подберезовика, тех самых.

— Спасибо, Андрюша, ты меня просто спас!

Он смотрел на нее, не отрываясь, смотрел с какой-то особой мягкой нежностью. Потом улыбнулся смущенно и легко коснулся рукой ее щеки.

— Паутинка… — пробормотал он.

У Светы сладко замерло сердце, ей внезапно и очень остро захотелось прижаться к нему, обнять, прильнуть благодарно щекою к щеке… Она уже подняла руку, но спохватилась, опустила глаза и лишь едва дотронулась до его груди, тихо промолвив:

— Спасибо…

А Наташа в это время теребила мужа:

— Паш, ну достань же воды. Пить хочу — умираю.

Пить хотелось всем — долгое хождение по лесу давало себя знать. Ильин открыл багажник джипа и с досадой присвистнул:

— Ничего себе…

Большая пластиковая бутыль с водой, купленная ими по дороге, оказалась пуста — вся вода разлилась по машине. То ли пробка была плохо закрыта, то ли бутыль прохудилась от тряски, но воды у них не осталось ни капли. От этого пить захотелось еще сильнее.

— Ну вот, напились… — расстроилась Наташа.

— Ерунда, в Мелихове купим, — успокоил жену Павел.

— Подождите, я сейчас, — сказал Андрей и направился к соседней машине, у которой собирались тоже только что вышедшие из леса грибники.

Через пару минут он вернулся и скомандовал:

— По коням, ребята! Едем в Талеж!

— Куда-куда? — спросила Наташа.

— Здесь совсем рядом какой-то знаменитый родник, — объяснил Андрей. — Говорят, вода — удивительная. Садитесь же, поехали.

Дорога к роднику была заасфальтирована, и машин возле него стояло полным-полно. Они подошли к лестнице, ведущей к источнику и, глянув вниз, восхищенно ахнули.

В самом деле, было отчего удивиться! Перед ними открылась небольшая — метров сто в поперечнике — котловина с петляющим по ней ручейком. Да, место было живописным — и только, но чьи-то щедрые и умелые руки превратили его в настоящее чудо!

Центр котловины украшала сказочной красоты каменная часовня, за ней — выдержанная в том же старорусском стиле звонница со сверкающими на солнце колоколами. Через ручеек были перекинуты ажурные мостики, а мощенные плиткой дорожки обрамляли изумрудную зелень ухоженных газонов. А еще были деревянная купальня, беседка с медным ангелом на крыше — и буквально все вокруг овеяно людской заботой и любовью.

Бьющий из основания котловины родник наполнял небольшой, выложенный камнем бювет[2]и, беспечно журча по камням, веселым ручейком убегал прочь. Вода в самом деле оказалась замечательной — кристально чистой, очень холодной и изумительно вкусной. Они вдоволь напились, умылись, и усталость от хождения по лесу тут же бесследно исчезла, словно ее унесла с собой в ручеек ключевая вода.

Когда они, свежие и бодрые, поднялись наверх, к машине, Андрей обратился к какому-то мужчине в камуфляжной форме, загружавшему канистры с водой в старенький «жигуленок».

— Послушайте, вы не знаете, откуда здесь эта красота?

Мужчина захлопнул крышку багажника и обернулся.

— У родника-то? — переспросил он и пожал плечами. — Уж я не знаю, правда или нет, но мне рассказывали вот что. Будто бы один «новый русский» тяжело и серьезно чем-то заболел. К кому он ни обращался — все врачи в один голос твердили, мол, медицина бессильна, готовься, парень, к худшему. Помирать, значит. А у мужика этого не то бабка, не то тетка отсюда родом была и про родник, конечно, знала. Вот она и посоветовала ему талежской водой лечиться. Бабка-то верующая была, а вода из этого родника, между прочим, издавна святой считалась. Стал мужик водичку пить, умываться ею, и дело пошло — начал потихоньку оклемываться. Через год пошел он к врачам — а болячки-то его уже и нет! Вот тогда на радостях и затеял он это… благоустройство. Все, что там, у родника, понастроено — все он, на свои денежки…

— Счастливый человек… — сказал Андрей.

— Еще бы! — усмехнулся мужчина в камуфляже. — Считай, что с того света вернулся!

— Да нет, дело не в этом, — возразил Андрей. — Жизнь-то… Ее ведь по-разному прожить можно… Счастливый, потому что память добрую о себе оставил. А это далеко не каждому удается.

Света почувствовала, как горячая волна нежности поднялась из глубин ее души, обожгла щеки и сжала тисками горло. Ее опять неудержимо потянуло прикоснуться, прижаться к Андрею.

— Да, можно, оказывается, и так свои деньги тратить, — задумчиво сказал Павел.