паровых двигателей, ни

двигателей внутреннего сгорания, ни реактивных

двигателей, ни электродвигателей.

– Но что же у вас тогда есть? – даже с некоторой обидой

удивился Василий Семенович.

– Да много чего, – сказал Толик, он, видимо, хотел

добавить что-то по поводу двигателей, от которых они

давным-давно отказались, но побоялся еще больше

обидеть Нефедова, и смолчал.

Уже на пороге он остановился и беспокойно оглянулся в

комнату.

– Так он что, так и будет работать?

– Да не беспокойся ты, – сказал Василий Семенович, –

он годами так молотит. Я ж говорю, все нормально.

66

– Ну, хорошо, – согласился Толик, – надо предупредить

ребят в лаборатории, – обратился он уже к остальным

восстановителям, поджидающим их в предбаннике, –

чтобы они не волновались, если вдруг обнаружат или уже

обнаружили

какой-то

неизвестный

объект

электромагнитного излучения. Хотя… – вдруг

улыбнувшись, сказал он, в предвкушении розыгрыша

потер ладони, – ничего не нужно говорить. Сейчас я

загадаю им загадку. Ввек не разгадают.

– Снова шуточки, – неодобрительно пробормотал его

отец.

– А что? Я ничего? – сказал Толик, тут же приняв

совершенно невинный вид.

«Вот так-так, – подумал Нефедов, – а я ведь им тут

мешаю. И угораздило меня с этим холодильником».

– Давайте, я вернусь и выключу, – предложил Василий

Семенович.

– Да ты что! Ни в коем случае! – сказал Толик и даже

схватил его за плечи, направляя к лифту. – Подумаешь

холодильник. Пусть себе работает…

10. ЭНЕРГОВОЛНА

Толик и Виктор остались в лаборатории, а Василий

Семенович и старший восстановитель спустились вниз.

Теперь все реплики прохожих на улице были Нефедову

понятны. Переводчик, работал так, что все вполне

синхронно и даже тем же тоном говорили на его языке.

– Откуда же этот переводчик питается? –

поинтересовался он.

– Из воздуха, – просто сообщил Юрий Евдокимович и

засмеялся над недоверчивым выражением на лице

Нефедова. – Теперь уж я буду тебя удивлять. Ну, надо же…

– сказал он, снова со вздохом, вспомнив конфуз в квартире.

– Твои современники сказали бы про нас, что мы

67

опозорились. Так оно и есть. Ну, да что ж, теперь… Так

вот о питании. Все от светильников до леттрамов и

каботажных космокораблей питается сейчас как бы из

воздуха. Вы такой энергии не знали. Ее можно представить

в виде некой эфирной радиоволны, только это энерговолна.

Она была не изобретена, а открыта, потому что

существовала всегда. Сейчас появились догадки, что она

обладает некими фиксационными свойствами и на ней

(даже без всяких наших восстановительных усилий) уже

записано все, как ты говорил, с точностью паутинки и

листка. Кстати, если это подтвердится, и мы найдем ключ к

прочтению этой записи, то процесс восстановления может

ускориться. Хотя необходимости в этом нет: все равно

земель обитания у нас еще мало. Да и с готовыми землями

еще не все гладко. Тридцать с лишним лет назад у нас была

великая катастрофа: погибло все население планеты Гея.

Но об этом потом. А что касается энерговолны, то, по всей

видимости, она подзаряжается Солнцем. Ну, а мы

научились подпитывать ее при помощи атомных

энергостанций, молний и прочих источников.

– Но она не опасна? – спросил Нефедов. – Стукнуть от

нее не может?

– Может, но через какой-либо преобразователь-

потребитель. Через тот же светильник, например.

Потребители легко настраиваются на энерговолну, а для

живого она не заметна, потому что по своей природе не

похожа даже на радиоволну и находится, можно сказать, в

другом измерении. О том, что пространство куда сложнее,

чем предполагалось, я уже говорил. Лет триста назад у нас

был открыт и своеобразный телепатический канал,

который легко проводит любые послания. Правда, как я

уже говорил, пользование телепатией, особенно для

считывания мыслей аморально, и этим почти никто не

пользуется. УП для передачи информации куда

эффективней. Он, кстати, тоже питается от энерговолны.

68

День был жаркий, и от влаги после дождя, долго

сохраняющейся в бурной зелени, парило.

– Давай-ка, попьем, – предложил Юрий Евдокимович,

когда они проходили мимо яркого автомата с тремя

десятками кнопок с символами различных ягод и фруктов.

Сам он выбрал себе сок какого-то экзотического фрукта,

а Нефедов, не желая рисковать, выбрал яблочный сок.

– А что это у вас бесплатно? – спросил он.

Юрий Евдокимович склонился было над стаканом,

поданным ему автоматом, но остановился и некоторое

время недоуменно смотрел на Нефедова. Василий

Семенович, глядя на изумленного гида, на его нос с

мелкими капельками испарины, уже понял неуместность

вопроса и засмеялся над его замешательством.

– Ну, конечно, бесплатно, – отпив глоток и сообразив,

наконец, о чем вопрос, ответил Юрий Евдокимович.

– Так у вас что, коммунизм, да?

– Да нет, коммунизм-то, кажется, уже прошел, –

неуверенно ответил Юрий Евдокимович. – Надо Толика

спросить, он лучше знает. А, кстати, и в самом деле, что у

нас сейчас? Наверное, ничего нет. У нас же везде одно и то

же: сравнивать не с чем. Это вы были сильны в

определении строя. И слова «строй» у нас в том, вашем

значении, нет. Ну, вот когда все имеют все – это что?

– Коммунизм, конечно, – сказал Нефедов, даже чуть

обиженный за свое время.

– Короче, тут я тебе не помощник, – сказал Юрий

Евдокимович. – Слышал, правда, как-то мельком мысль,

что, коммунизм, мол, был бы не плох, если бы его не

строили специально. Что, в этом специальном усилии была

одна из великих трагедий истории… Да ты не сердись, я,

конечно, специалист по двадцатому веку, но в иной сфере и

такими тонкостями не интересовался. Ну, что? Еще по

стакану?

69

Сок, выпитый Нефедовым, был какого-то изысканного

вкуса, если изысканным может быть просто яблочный сок.

Видимо, это были яблоки неизвестного, ароматического

сорта. Нефедов был бы не прочь и повторить, но из

гордости и некоторой обиды отказался.

Прошагав метров сто, они вошли внутрь оранжевого

сооружения, распахнувшего перед ними двери. Здесь были

только лифты. Юрий Евдокимович объяснил, что это вход

не только в один из филиалов банка памяти, но и на

фабрики, заводы, энергостанции, находящиеся куда глубже.

Все эти предприятия работают в автоматическом режиме, и

люди опускаются туда лишь в особо сложных случаях.

– Глубже всего у нас атомные станции, – сказал он. –

Когда-то от атомной энергии пытались отказаться, но

потом был найден безопасный способ переработки

атомного топлива, очень условно называемый «холодной

возгонкой».

Столбик указателей в этом лифте располагался в

несколько рядов. Юрий Евдокимович прикоснулся к

указателю, расположенному примерно в конце первого

столбика, пояснив, что им надо опуститься на