Он повертел секиру, отбросил. Мрак починил бы, да и то надодобыть хорошего зверя; взять крепкие жилы, выделать, туго затянуть, а сверхузалить рыбьим клеем!

Олег лежал на земле, едва живой.

— Теперь они не уйдут…

— Ты тоже, — успокоил его Таргитай.

Он вляпался в слизь, пересел, а пальцы уже доставали из-запазухи свирель.

— Почему? — спросил Олег.

— Спи, — посоветовал Таргитай. — Днем тожехорошо спать. Хочешь, вместо тебя прилягу, а ты посторожишь?

Глаза Олега уже заволокло пеленой. Вторая ночь без сна —первая была в доме Тарха. В последнем усилии он подгреб мешок и положил на негоголову.

Таргитай сердито отвернулся. У запасливого волхва ещеоставались сало и рыба!

Во сне Олег вскрикивал, дергался. Таргитай наигрывал спящемуна дуде, отгоняя злых духов, но волхв брыкался еще сильнее, дышал часто, словнозайцем убегал от хорта. Таргитай попробовал осторожненько вытащить мешок, новолхв цеплялся судорожно, всхлипывал, кривил рожу в плаче.

Таргитай не выдержал, растолкал волхва:

— Не спи, замерзнешь. Давай посмотрим, сало неиспортилось?

Олег подгреб мешок, прижал к груди.

— Что? Где?

— Упыряки?.. Не переживай, никуда не делись. Можешьпересчитать. Во-о-он из-за деревьев выглядывают!

Олег покатился в другую сторону, все еще прижимая к грудимешок. За деревьями виднелась болотная вода, расходились круги. Мясистыелистья, мелкая зелень ряски, белоснежные цветы кувшинок — все исчезло. Водабыла непривычно голая, бурая от ила, страшноватая.

— Всю болотную траву вытолочили, — заметилТаргитай с укором. — Видать, большой табун пасется… Ты развязывай мешок,развязывай! Все одно не уйдем.

— Может быть, растянем на пару дней?

— Не евши на ветках не усидим.

— Мы привяжемся!

— Голодный не усидит и на привязи. Мне надо есть часто.И много. Я слабый.

Олег покорно развязал мешок, а очкур обреченно забросил вкусты. Таргитай подгреб к себе ломти побольше:

— Налегай! Не дадим проклятым жрать наше сало.

Олег нехотя взял самый маленький кусок. Таргитай ел затроих, последнюю кость швырнул за спину. В кустах зашуршало, залопотало.

— Как ты сейчас? — спросил Таргитай с интересом.

— Непривычно…

— Это от упырей, — объяснил Таргитай. — Местотакое. Давай доедим сухари? У меня еще остались.

Олег покосился на серые сухари с чешуйками коры.

— Нет… не буду.

— Как знаешь, мне надо заесть жирное.

От сухарей пахло дымом, натопленной землянкой, лежанкой,полатями с ворохом шкур. Таргитай разложил их на коленях, любовно выбиралподжаристые, чтобы хрустели, посматривал на небо. Тучи плыли тяжело, едва незадевая за деревья.

Олег откинулся на спину, захрапел. Тонкорукий и тонконогий,с широкой грудью колесом… перееханной, он выглядел жутко с нынешним вздутымживотом, что начинался сразу от вмятой груди.

Таргитай догрыз последний сухарь, вытащил свирель. Едвазаиграл, лицо волхва перекосилось, и Таргитай повернулся к нему спиной. Надголовой громыхнуло, по низким тучам прокатился тяжелый грохот. Верхушкидеревьев зашумели.

Таргитай доиграл, растолкал волхва:

— Ну и спишь… Сразу видно, в мешке уже пусто. Вставай!Твои дружки уже вылезли.

— Кто?

— Ну, которые в Болоте.

Олег подхватил пустой мешок, торопливыми прыжками понесся кдереву. Таргитай полез следом, подталкивая волхва в тощий зад, подставляясцепленные ладони. Сучья и наросты стесал, дурень, самому бы залезть, а тут ещеслужителя культа тащи…

Олег покарабкался выше, а Таргитай уселся на прежнее место,привязался. На голову сыпались щепочки, чешуйки коры и мелкие листочки — уволхва начался сезон гнездования.

Внизу темнело быстрее. На поляне двигались белесые пятна,шлепали босые ноги. Шлепанье было частым, сливалось в монотонный плеск затяжногодождя.

Тучи все еще застилали небо, ни одна звезда не проглянет, нодождя нет, лишь вдалеке едва слышно рычит небесный зверь. Дерево дрожало: волхвшумно драл свою грудь ногтями. У Таргитая тоже зудело и чесалось от болотнойпакости, он шикал на Олега, снова вслушивался и опять слышал лишь царапаньеногтей по коже. Еще в прошлом году, когда Олег пожаловался Боромиру, чтострадает от зуда, тот подумал и спросил: не пробовал ли тот мыться. Пробовал,ответил тот сердито, — не помогает, через месяц все опять чешется.

Запах гнили вдруг усилился. Таргитай почти ощутил слизь повсему телу. Он брезгливо вытер пальцы, снова цыкнул на волхва. На головупосыпались кусочки коры.

— Пора им лезть, — сказал Таргитай. Сердцеколотилось, пыталось выскочить, пальцы начали вздрагивать. Он крепко сжималрукоятку секиры — все-таки лучше, чем ничего.

— Молчи, — прошептал Олег.

— Думаешь, забыли? — удивился Таргитай. —Держи карман шире. Наверняка видят нас в темноте.

— Мы ж не видим!

— А упыри как совы.

Снизу послышался тихий вой. Упыри выли так тихо, чтоТаргитай сперва решил, что почудилось, но кожа на голых руках пошлапупырышками. Вой стал громче, озноб побежал по всему телу. Волосы на руках, назатылке, везде-везде зашевелились, поднялись дыбом.

— Что с ними? — спросил он шепотом. — Померкто? Добро бы, главный, что на пне… Перегрелся, видать, на солнце.

— Таргитай, — донеслось сверху отчаянное, —мы пропали…

— Совсем?

— Совсемей не бывает…

Вой стал громче, распался на разные голоса. В ушах нарасталшум, словно Река вдруг встала на дыбки и вода полилась на землю с огромнойвысоты. Тело свело судорогой, горло перехватило тугим обручем, губы онемели.Таргитай с огромным трудом шевельнул языком: тот стал деревянным, словно быобъелся зеленых яблок.

Сверху услышал затихающий отчаянный шепот:

— Тем… ные заклятия… Черные силы Зла…

Вой нарастал. Сердце Таргитая начало останавливаться, теломедленно холодело. Он попытался дернуться, по дереву уже ползут, их хотя бырукоятью…

Из темноты вынырнула слабо освещенная звездами оскаленнаяширокоротая морда. Упырь перелез со ствола на ветку, где сидел Таргитай. Следомполез другой, а по стволу шлепало множество лап.

Упырь схватил Таргитая за руку. Ремни натянулись, упырьдернул, руку ожгло болью. На Таргитая полез второй, ветка угрожающе затрещала.«Хоть бы обломилась, — мелькнуло в затухающем мозгу. — Сразу быконец…»