– Конечно же нет. Все, что мне требуется, я могу получить заночь от голубки. Гудрун говорит, что, если бы я хотела стать по-настоящемусильной, мне следовало бы брать человеческую кровь, ибо нет на свете жизненнойсущности мощнее, чем у людей. И Клаус тоже иногда меня уговаривает – он хочетснова обменяться со мной кровью. Но я сказала Гудрун, что не хочу Силы. А чтокасается Клауса… – Тут она умолкла и опустила глаза. Тяжелые ресницы легли ейна щеки. Затем девушка негромким голосом продолжила: – Я не думаю, что этоможно делать так запросто. Я стану брать человеческую кровь, только если найдусебе спутника. Человека, который на всю вечность останется вместе со мной. –Она серьезно на него посмотрела.

Стефан радостно рассмеялся, чувствуя необыкновенную легкостьи буквально переполняясь чувством гордости. Он едва мог сдерживать счастье,которое в тот момент его захлестнуло.

Но все это было еще до того, как его брат Дамон вернулся изуниверситета. До того, как Дамон прибыл и увидел голубые как лазурит глазаКатрины.

Лежа на кровати в комнате с низким потолком, Стефанмучительно застонал. Но Тьма сгустилась вокруг него, и новые образы сталивспыхивать в голове.

Это были разрозненные сюжеты из прошлого без всякой связнойпоследовательности. Стефан словно видел картины, высвечиваемые краткимивспышками молнии. Перекошенное лицо его брата – маска нечеловеческого гнева.Искрящиеся и сияющие голубые глаза Катрины, танцующей в новом белом платье.Какое-то белое мерцание за лимонным деревом. Вот в руке у Стефана меч, аДжузеппе что-то кричит ему издалека. Снова лимон. Он не должен заходить залимон. Снова лицо Дамона, однако на сей раз брат дико хохочет. Все хохочет и хохочет,но звук такой, как будто бьется стекло. И вот лимон стал еще ближе.

– Дамон… Катрина… нет… нет!

Стефан сидел на кровати.

Он медленно восстанавливал дыхание, приглаживая волосыдрожащими руками.

Кошмарный сон. Прошло уже много времени с тех пор, какСтефана мучили кошмарные сны; по-настоящему долгое, ибо обычно он не спалвовсе. Несколько секунд последняя сцена повторялась у него в голове – он сноваи снова видел лимон и слышал смех своего брата.

Этот смех слишком уж отчетливо звенел у него в ушах.Совершенно внезапно, даже не приняв сознательного решения двигаться, Стефанвдруг оказался у открытого окна. Ночной воздух овеял его щеки прохладой, когдаон заглянул в серебристую тьму.

«Дамон?» – Стефан безмолвно послал эту мысль на приливе Силы.

Затем он застыл в неподвижности, напряженно прислушиваясь.

Нет, он не смог ощутить ровным счетом ничего, даже самойслабой ряби ответа. Поблизости с веток взлетели две ночные птицы. В городкеспало множество разумов; в лесу ночные животные отправлялись по своим тайнымделам.

Стефан вздохнул и отвернулся от окна. Вероятно, он ошибсянасчет смеха; возможно, он даже ошибся насчет той угрозы на кладбище.Феллс-Черч был тих и недвижен. Пожалуй, в этом Стефану следовало подражатьгородку. Он отчаянно нуждался в нормальном человеческом сне.

* * *

5 сентября (на самом деле 6 сентября – сейчас около часаночи)

Мой милый Дневник!

Пожалуй, мне следовало вернуться в постель. Все лишьнесколько минут тому назад я проснулась. Мне показалось, что кто-то кричит, нотеперь в доме тихо. Так много всяких странностей случилось вчера вечером.Кажется, мои нервы немного сдают.

По крайней мере, я проснулась, точно зная, что намеренапредпринять в связи со Стефаном. Нужные мысли просто всплыли у меня в голове. Итак план Б. Фаза первая начинается завтра.

Глаза Френсис сверкали, а щеки разрумянились, когда онаприблизилась к трем девочкам за столом:

– Ах, Елена, тебе непременно следует это услышать!

Вежливо, но не слишком любезно Елена ей улыбнулась. ИФренсис наклонила к ней каштановую головку:

– Я хочу сказать… можно мне тоже присоединиться к вам? Ятолько что услышала самые безумные новости о Стефане Сальваторе.

– Садись, – тактично предложила Елена, – Однако, – добавилаона, намазывая маслом пышную булочку. – Новости о Стефане Сальваторе нас неслишком интересуют.

– В самом деле?.. – Френсис пристально на нее посмотрела.

Затем перевела взгляд с Мередит на Бонни.

– Да вы, подруги, должно быть, шутите!

– Вовсе нет. – Очистив стручок зеленого горошка, Мередитаккуратно пересчитала горошины. – Сегодня у нас уже другое на уме.

– Это точно, – подтвердила Бонни, невольно вздрогнув. –Новости о Стефане Сальваторе, они, знаешь ли, старые. Несовременные, – Онанагнулась и потерла лодыжку.

Френсис изумленно взглянула на Елену:

– А я думала, вы хотите знать о нем все.

– Из чистого любопытства, – объяснила Елена. – В конце концов,он наш гость, и мне хотелось, как полагается, поприветствовать его вФеллс-Черче. Но, конечно, я должна буду сохранить верность Жан-Клоду.

– Жан-Клоду, – подтвердила Мередит, поднимая бровь ивздыхая.

– Жан-Клоду, – игриво повторила Бонни.

Осторожно двумя пальчиками, Елена вытянула из своегорюкзачка фотографию:

– Вот он стоит перед коттеджем, где мы останавливались.Сразу же после этого он преподнес мне цветы и сказал… Ах, – она загадочноулыбнулась, – Этого мне, пожалуй, лучше не повторять.

Френсис жадно изучала фотографию. На ней был изображенмолодой бронзовокожий мужчина без рубашки. Стоя перед кустом гибискуса, мужчинаскромно улыбался.

– Ведь он старше нас, правда? – с уважением поинтересоваласьФренсис.

– Ему двадцать один год. Конечно… – Елена печальновздохнула, – Моя тетушка никогда этого не одобрит, так что мы с Жан-Клодомрешили держать нашу любовь в тайне от нее, пока я не закончу школу. Пока что мыбудем лишь переписываться.

– Как романтично, – выдохнула Френсис. – Обещаю, я никому обэтом не расскажу. Но как же Стефан?..

Елена одарила ее снисходительной улыбкой.

– Если уж, – нравоучительно произнесла она, – переходить наевропейцев, то француза я всегда предпочту итальянцу. – Она повернулась кМередит: – Верно?