— Смотри: «Одежный магазин в Лиссабоне пообещал бесплатную одежду первой сотне людей, которые придут в первый день распродажи, облаченные в одно лишь белье».

Софи расслабилась и улыбнулась. На этот раз она забрала у него газету и рассмотрела снимок продрогших покупателей, столпившихся у входа в магазин перед его открытием.

— Классный зад, — сказала она, показывая на одного мужчину. — Хотя и не как у тебя.

Тут она отложила газету, и они занялись другими делами.

Февраль 2011-го

На полпути между Шрусбери и Бирмингемом, недалеко от трассы М54, имеется неизменная примета местной географии, удостоенная даже своего официального указателя, одна из главных достопримечательностей округа и, конечно, выдающийся повод для гордости. Садоводческий центр «Вудлендз». Жизнь его началась в 1973-м, тогда он был всего лишь торговой лавкой — небольшим, скромным заведением, продававшим растения, глиняные горшки и мешки с компостом. Ныне, почти сорок лет спустя, он расцвел и расширился до целого королевства, могучей империи, чьи подданные могли бродить часами — да целый день, было бы желание — среди всевозможных угодий и провинций, где явлены были все стороны человеческой жизни, ни одна не обойдена вниманием, для каждой свой товар. Снаружи действительно простирались пейзажи, богатые на травы, кусты, мхи, цветы, лианы, кактусы и прочую разнообразную растительную жизнь, которая, пусть и потрясала масштабами и пестротой, была в точности тем, что ожидаешь увидеть в подобном заведении. И лишь когда покупатели входили в крытую часть «Вудлендз», истинный масштаб и всеохватность этого места делались очевидными. Первым делом перед вами оказывались акры — бескрайние пастбища — садовой мебели, простиравшиеся докуда хватало взгляда. Не просто стулья и столы, а целые комплекты по четыре предмета, какие не испортили бы собой гостиную деревенского имения, не говоря уже о скамейках, тахтах, креслах-качалках, двухместных диванчиках, оттоманках, «честерфилдах», обеденных столах, столиках для напитков, журнальных столиках, случайных столиках и всем прочем, что могло бы по некоему разумению превратить садик на заднем дворе в жилое пространство на свежем воздухе. Но, даже приняв во внимание десятки громадных барбекю, куда более затейливых и вычурных, чем что угодно из кухонного инвентаря в домах у большинства людей, и поражающий воображение набор садового освещения — прожекторов, фонарей, гирлянд, подсветки на солнечных батареях, проблесковых огней, сияющих, мерцающих, — даже тогда нельзя считать, что вы хотя бы с поверхности постигли возможности «Вудлендз». Там имелся отдел кухонной мебели; зоомагазин, продававший все — от золотых рыбок до кроликов; магазин одежды, где царили «Барбур», сапоги «Веллингтон» и вешалки с рубашками и штанами из полиэфирных тканей; громадный отдел, посвященный ремеслам и увлечениям — рисованию, вышивке, шитью, кружеву, миниатюрным железным дорогам, авиамоделям, чему угодно, что ум человеческий в силах помыслить, лишь бы заполнить часы безделья в детстве или на пенсии; обширная продуктовая лавка, торгующая всем — от чеддера до английского вина; раздел с аудиодисками (с упором на Фрэнка Синатру, Веру Линн, Джонни Кэша и других стародавних звезд) и видеодисками (с упором на британские военные фильмы, илинговские комедии[22], кино с Джоном Уэйном и прочее ностальгическое); магазин игрушек, а в нем — нешуточный набор пазлов с фермерскими пейзажами доиндустриальной эпохи, «спитфайрами» и «харрикейнами» в полете, сценами из традиционной английской сельской жизни, винтажными автомобилями и всяким подобным; даже книжная лавка, опять-таки с уклоном в прошлое, где помимо обязательных тысяч наименований книг, посвященных садоводству, предлагались еще и без счету книги по местной истории. Многие представляли собой подборки старых черно-белых фотографий или оттененных сепией почтовых открыток и гордо носили названия «Образы былого Дадли», «Чэддсли-Корбетт в фотографиях» или «Бриджнорт, каким он был когда-то». Немалая часть этих книг, если приглядеться к корешкам, печаталась под маркой «Чейз Хисторикл».

Основатель, директор, редактор, координатор маркетинга, менеджер по связям с общественностью и арт-директор «Чейз Хисторикл» в лице самого Филипа Чейза попивал капучино в трепетном сердце (или же, скажем, плотно набитом желудке) «Вудлендз» — в его ресторане. Здесь, где мясной пирог с элем и пропитанная пивом рыба с картошкой оставались самыми популярными пунктами в меню вопреки неоднократным попыткам шефа придать списку блюд международный оттенок, очереди из бело- и сребровласых посетителей стояли день-деньской; посетители держались за свои деревянные подносы и предвкушали пир, вперяя взгляды в пирог под лимонной глазурью, булочки с вареньем, чайники наваристого бурого йоркширского чая. В это буднее утро — первый день весеннего семестра — дела у ресторана шли бойко, и Филип радовался, поскольку эти люди были и его клиентами, и скоро многие из них придут покопаться на полках в книжном магазине; сегодняшние продажи окажутся крепкими. Он продолжил попивать капучино и поглядывать на часы на экране телефона. Филип договорился о встрече с двумя людьми здесь, в ресторане, и первый уже опаздывал.

Этим первым человеком, так уж получилось, был Бенджамин, неверно запомнивший время встречи, — сейчас он считал, что приехал сильно заранее, и коротал время у входа в детский театр «Вудлендз». Да, эта Занаду среди садоводческих центров располагала даже собственным театром — пространством для зрелищ, во всяком случае, — который оказывался очень к месту именно в это время, когда шли школьные каникулы и родители готовы были на что угодно, лишь бы избавиться от ответственности за развлечение отпрысков хотя бы на полчасика. Благодаря этому нескольким местным увеселителям детей доставалась хлебная работа, но чаще им приходилось довольствоваться праздниками в честь дней рождения по выходным. В это утро с одиннадцати до одиннадцати тридцати небольшую, но воодушевленную толпу зрителей развлекал ужимками Барон Умник, дородная фигура, облаченная в джентльменский твид 1930-х, с золотыми карманными часами, красным пинг-понговым шариком на носу и в пошловатой разноцветной академической шапочке, шатко нацепленной на макушку. Бенджамин наблюдал за этим выступлением уже минут десять и вынужден был признать, что ему оно очень нравится. Детям, по сути, давали урок математики, сдобренный несуразными шутками, фокусами и физической комедией, — и все это подавалось в основном с энтузиазмом, а не с математической точностью. Действо было довольно сумбурным, но сам Барон, казалось, получает удовольствие — если судить по его постоянным выходам из роли, и это удовольствие передавалось зрителям. Таким он казался милым и увлекательным персонажем на самом деле, что Бенджамину и в голову не приходило, как кто-то мог бы этим человеком не проникнуться, а потому он изумился, услышав, как голос рядом с ним в дверях пробурчал:

— Терпеть не могу этого мудака.

Бенджамин обернулся. На человеке с наклеенными усами был белый медицинский халат, резиновые сапоги и кожаный шлем авиатора Второй мировой войны.