Джейни чувствовала, как взгляд Ремсона парит над нею мохнатой бурой летучей мышью, но не могла заставить себя посмотреть врачу в глаза. Разглядывала свои коленки, обтянутые серыми колготками; серость их и округлость внезапно показались ей абсурдными.

— Вам нужны ответы, я понимаю, — вещал между тем Ремсон. — Но пока других возможностей у нас нет. Мы можем уточнить диагноз по мере лечения и непременно так и поступим. А пока, если хотите, попробуем антипсихотические препараты. Назначим Ноа очень низкую дозу. Я выпишу вам рецепт.

Слова проникали в сознание медленно, будто Джейни дремотно замерзала до смерти, но это слово — препараты — пробудило ее пинком.

— Препараты? — Она вздернула голову. — Но ему всего четыре!

Врач покаянно кивнул, воздел руки:

— Препараты могут нормализовать ему жизнь. Вычислим правильную дозу, потом раз в несколько месяцев будем смотреть его заново. И разумеется, продолжим сеансы. Дважды в неделю.

Из стакана на столе Ремсон вытащил шариковую ручку и принялся писать рецепт. Затем выдрал лист из блокнота и протянул Джейни, словно это в порядке вещей. Лицо безучастное — страшно смотреть.

— Давайте вы все обдумаете, — сказал он, — а через неделю мы обсудим.

Он все протягивал ей рецепт на антипсихотик. Джейни посетило странное и неодолимое желание смять бумажку об эту психиатрическую рожу. Но она забрала рецепт и сунула в карман.

А теперь, примостившись на диване рядом с сыном, запрещала себе усадить его на колени и осыпать эту блондинистую голову поцелуями.

— Нормально, букаш?

Ноа ответил полукивком — на верхней губе усы от какао, глаза прикованы к экрану.

У Джейни зажужжал телефон — но то, увы, был не психиатр с предложением новой чудодейственной дозы китайских трав и «Омега-3». Прилетела СМС — и не от кого-нибудь, а от Боба, ее былой сетевой страсти.

«Ну как? Полегче? Попробуем снова?»

Она хохотнула, громко и безрадостно, точно грустный тюлень гавкнул. Бедный Боб — надо же так неудачно выбрать момент. Джейни захлопнула телефон, не ответив, и глотнула чаю. Правда, толку от этого чаю… Тут требуется что-нибудь помощнее.

В тот вечер Джейни уложила Ноа пораньше. Он был в настроении ластиться, обнимал ее голову руками, притягивал к себе, чтоб она поцеловала его в губы, пальцами ощупывал ей лицо.

— Это какая часть тела? — прошептал он.

— Это мой нос.

— А это?

— Это мое ухо.

— А это твоя башка.

— Да. Спокойной ночи, букаш.

— Спокойной ночи, мама-мам. — Он зевнул. И затем (Джейни знала, что это грядет, это теперь повторялось всякий раз, когда он засыпал, и всякий раз она думала: может, сегодня обойдется, может, сегодня он не скажет): — Я хочу домой.

— Ты уже дома, букаш.

— Когда придет моя другая мама?

— Не знаю, малыш.

— Я по ней соскучился. — Отвернул прочь от нее голову на подушке. — Я очень, очень соскучился. — И затрясся всем телом.

Другая мама — галлюцинация, но горе-то настоящее. Про горе Джейни кое-что понимала.

— Тяжело тебе, да? — тихонько проговорила она.

Он обернулся, кривя губы. Обхватил ее руками, и она прижимала к себе его голову, а он плакал и терся носом о ее рубашку.

— Малыш, мне ужасно жалко, что все так, — прошептала она и погладила его по голове.

— Я очень по ней скучаю. — Он уже плакал всерьез, и хриплые всхлипы вырывались у него из груди, словно плюмажи черного дыма. Так посмотришь — у ребенка разбито сердце, ребенка бросили. Хотя Джейни за всю жизнь не оставила его одного ни на единую ночь. — Мама-мам, помоги.

Выбора у нее не было.

— Я помогу.

Джейни ушла от него в печали, какой не помнила со дня смерти матери. Отнесла ноутбук в кухню, достала рецепт на рисперидон. Взяла кружку, бутылку бурбона, много лет назад подаренную клиентом, глотнула от души.

На кружке котенок гонялся за бабочкой; подарок коллеги, которая считала, будто у Джейни есть кошка. Любо-дорого посмотреть на эту кружку в нынешних обстоятельствах — вроде оптимистичного предсказания из гадательного печенья: не веришь, но все равно прячешь в карман. Бурбон жарко забултыхался в желудке, моросью затанцевал в перепуганном мозгу.

Джейни открыла поисковик.

Как действуют антибиотики.

Не то.

Как действуют антипсихотические препараты на детей.

Боже праведный. Ну уж нет.

Джейни поспешно закрыла страницу и открыла другую.

В результате лечения антипсихотическими препаратами пациент теряет ощущение самости, у него затуманивается мышление, отключаются эмоции, теряется память.

Джейни побыстрее закрыла и эту вкладку, почитала другой сайт, потом третий. Открывала вкладку за вкладкой, в каждой обнаруживая все новые ужасы, пока весь бурбон не перелился в кружку, а глаза не начало резать, будто они кровоточили.

Она подержала спиртное во рту — бурбон обжигал язык. Котенок на кружке демонический — или, говоря точнее, обыкновенный котенок. Вот-вот атакует красивую бабочку и зубами порвет на клочки ее синие крылышки.

Джейни поискала «рисперидон», почитала про побочные эффекты: сонливость, головокружение, тошнота… Список оказался бесконечный. Дочитав, отметила у себя головокружение, тошноту, раздражительность, потливость, зуд, жар, а также избыточный вес. Голова шла кругом — впрочем, это, наверное, от алкоголя.

Так стараешься кормить сына здоровой пищей. Пицца с соевым сыром. Органический горошек, и брокколи, и морковь. Смузи. Молоко без гормонов. Капуста, шпинат. Полуфабрикаты сводишь к минимуму, спустя неделю после Хэллоуина выбрасываешь собранные конфеты. Никакого фруктового льда в парке — там красные и желтые красители. И теперь пичкать ребенка этой дрянью?

Джейни смяла рецепт, затем расправила на столе и вчиталась. Немного погодя встала и поставила бутылку обратно в шкаф.

Хорошо бы позвонить подруге — пусть приедет, утешит или даст жизненно необходимый совет, но нет сил рассказывать про диагноз, слышать эхо собственной паники в телефонной трубке.