Ему пришлось многим пожертвовать, чтобы достичь успеха. С тех пор как Митч покинул школу, у него не было того, что большинство людей называют «нормальной жизнью». Отказ от серьезных отношений – это еще одна необходимая жертва, и до сих пор Митч был вовсе не против ее приносить. Но совсем другое дело – если он проведет всего одну ночь с Зоей.

Она посмотрела на него:

– Ты спрашивал, чего я хочу…

– Да, и ты мне ответила.

– Я сказала тебе, чего хочу в будущем. Спроси меня, чего я хочу сейчас.

– И чего же? – произнес Митч голосом, охрипшим от желания.

– Я хочу тебя. Только тебя.

Больше не в состоянии сдерживаться, он застонал, поднял Зою и усадил ее на край стола. Она обвила руками шею Митча, а ногами обхватила его талию. Прижимая Зою к себе, он несколько раз глубоко, требовательно поцеловал ее.

Затем Митч проложил дорожку коротких, жадных поцелуев по нежной коже ее шеи. Пусть они без слов расскажут о том, как он рад провести с Зоей эту ночь, когда никто не может сказать, что принесет им следующий час или следующее утро. Он целовал, и целовал, и целовал Зою, пока им обоим стало недостаточно одних только поцелуев…

Зоя проснулась от тихого, но настойчивого жужжания своего сотового, сообщающего о входящей эсэмэске.

Поморгав, она не сразу сообразила, где находится. Сквозь жалюзи пробивался свет раннего утра, непоседливый соседский петух приветствовал рассвет своим «ку-ка-ре-ку».

Она на Бали. Все еще живая. С Митчем.

Митч!

Он лежал рядом с ней на спине. Его бедра были укрыты смятой простыней, руки расслабленно закинуты за голову. У Зои дух захватило от восхищения. Как же Митч прекрасен! «Прекрасен» – так обычно про мужчину не говорят, но это слово очень ему подходит. У Митча гладкая кожа, позолоченная солнцем. На лице – золотистая щетина, которую так и хочется погладить, но Зоя не рискнула это сделать, чтобы не разбудить его.

При мысли о том, что она, скорее всего, больше не встретится с Митчем, сердце перевернулось в груди. Но если бы Зоя проснулась этим утром в одиночестве, она бы сожалела об этом всю оставшуюся жизнь.

Осторожно, чтобы не потревожить Митча, она потянулась за телефоном и прочла пришедшее сообщение. Это было уведомление от авиакомпании. Время вылета рейса до Сиднея осталось без изменений. Нужно быть в аэропорту через два часа. Она еще успеет позавтракать с Митчем и попрощаться с ним.

Нет!

Этого она не вынесет.

Подобной ситуации еще не было в ее жизни. Оставалось только догадываться, насколько неуклюже и неловко ей будет с ним расставаться. Прошлая ночь с Митчем была идеальной. Хотелось навсегда сохранить в памяти ее совершенство, не испорченное неуклюжими прощаниями и взаимными обещаниями, которые никогда не будут исполнены.

Кроме того, в международном аэропорту Нгура Рай в Денпасаре наверняка сейчас царит неразбериха из-за землетрясения и последующих толчков. Зое не хотелось опоздать на самолет – надо скорее выбираться отсюда. Она не перенесет еще одно землетрясение.

Зоя оглянулась на Митча, лежащего в ее постели, дышащего ровно и глубоко. В момент неопределенности и угрозы они оба получили друг от друга необходимое – утешение, поддержку, секс.

О да! Секс с Митчем был действительно великолепен, он поднимал ее на небывалые высоты удовольствия снова и снова. А потом, уже далеко за полночь, они проснулись, повернулись друг к другу, обнялись и, посмеявшись над тем, что все еще хотят друг друга после всего, что только недавно было между ними, снова занялись любовью.

В конце концов они вышли во двор и при свете луны уплели оставшиеся от ужина десерты – даже давно растаявшее мороженое, перешептываясь и сдавленно хихикая, когда Митч начал угрожать закукарекать на всю округу.

А потом они уснули, сплетясь в объятии…

Приподнявшись на локте, Зоя в последний раз окинула восхищенным взглядом красивое лицо Митча и его прекрасно сложенное тело спортсмена. Во сне он гораздо больше напоминал того подростка, которым был десять лет назад.

На долю секунды Зое отчаянно захотелось, чтобы все между ними сложилось по-другому.

Она запросто могла бы влюбиться в Митча.

Но Зоя тут же запретила себе об этом думать, заперев это желание в самом дальнем уголке своего сердца.

Она тихонько выскользнула из-под простыни. Митч что-то пробормотал во сне и забросил руку на ее подушку. Зоя замерла, затаив дыхание, подождала пару секунд, но Митч не проснулся.

Она прокралась в ванную, затем торопливо побросала свои вещи в сумку на колесиках. Проведя щеткой по волосам, Зоя решила накраситься в аэропорту.

Проверив, не забыто ли что-то из вещей в шкафу или в ванной, она на цыпочках вошла в спальню, чтобы молча попрощаться с необыкновенным мужчиной, который подарил ей столько наслаждения прошлой ночью.

Не удержавшись, Зоя наклонилась, запечатлела на его небритой щеке легкий поцелуй и прошептала:

– Спасибо тебе.

Митч что-то сонно прошептал в ответ, на губах его мелькнула слабая улыбка, но он так и не проснулся. Зоя окинула его взглядом, стараясь тщательно запомнить каждую черточку, а затем повернулась, покинула коттедж, миновала бассейн с плавающими на поверхности воды цветами жасмина и, не оглядываясь, вышла в резные деревянные ворота.

Митча разбудил яркий солнечный свет, бьющий в глаза. Первой мыслью было: «Зоя!» Нахлынули воспоминания о ночи, которую они провели вместе.

– Останься со мной, – все еще полусонно прошептал Митч и повернулся на бок, чтобы притянуть Зою к себе. Ее аромат еще чувствовался на его подушке, на нем самом, но Митч был один в огромной постели. Простыни рядом с ним были скомканными и холодными.

Теперь уже окончательно проснувшись, он прислушался, надеясь, что Зоя в душе. Но дверь ванной комнаты была открыта, и внутри никого не было.

– Зоя! – позвал он и вскочил с постели. – Ты здесь? – Его голос эхом разнесся по пустой комнате.

Потом Митч заметил в приоткрытую дверь стенного шкафа ряд пустых плечиков. Ящики комода тоже были оставлены немного выдвинутыми.

Митч протопал голышом в гостиную и через раздвижные стеклянные двери выглянул во внутренний дворик. Тарелки и стаканы до сих пор стояли на круглом столе возле бассейна после их с Зоей ночной трапезы.

Затем Митч увидел стопку индонезийских рупий рядом с телефоном и записку, написанную уверенным наклонным почерком: «Это для горничной. Спасибо».

Зоя уехала.

Митч опустился на диван, пронзенный чувством, которому не мог подобрать названия. Чувство потери? Сожаление? Одиночество?

Он сгорбился, уперев локти в колени и спрятав лицо в ладонях. В его жизни не было ничего, похожего на прошлую ночь. Зоя! Какая удивительная женщина! Податливое, стройное тело. Губы, щедрые на поцелуи. Ее смех. Ее тепло. Ее остроумие. Присущие ей чуткость и нежность.