счастливы», – писал Мастерс. После выпуска он всерьез задумался об ординатуре. Хотя Вторая мировая война была в самом разгаре, Мастерс получил освобождение от службы по состоянию здоровья. Он хотел пройти практику в отделении акушерства и гинекологии, чтобы разобраться в анатомии и физиологии репродуктивной системы человека, хотя и знал, что это не очень поможет ему в достижении намеченной цели. «Я не питал особых иллюзий, что узнаю хоть что-нибудь о сексе, работая в ультраконсервативной области акушерства и гинекологии», – писал он. Он снова обратился за советом к своему бывшему наставнику, доктору Корнеру. Во время телефонного разговора в феврале 1943 года Мастерс подтвердил, что намерен начать сексологическое исследование.

– Почему бы вам не встретиться с Уиллардом Алленом? – предложил Корнер.

Мастерс объяснил, что его оценки были «не настолько блестящими», чтобы принимать участие в программе Аллена в Университете Вашингтона. В то время Аллен считался одним из лучших эндокринологов в стране. Мастерс сказал, что был бы счастлив отправиться в Сент-Луис к Аллену на последипломную подготовку, но не уверен, что сможет пройти конкурс на это место.

Аллен был первым научным сотрудником Корнера в Рочестере, они изучали влияние гормонов на женскую репродуктивную систему. Они открыли гормон прогестерон, играющий ведущую роль в овуляции и беременности, стимулируя его выработку желтым телом (богатой капиллярами тканью, образующейся из фолликулов яичника во время менструального цикла) у кроликов. Доказав, что эстроген – не единственный половой гормон в организме, Аллен молниеносно поднял свою репутацию в высочайших академических кругах, сконцентрированных до того на докторе Корнере. В итоге Аллен ушел с факультета в Рочестере, чтобы возглавить кафедру акушерства и гинекологии на медицинском факультете Университета Вашингтона. Аллен был примерно на десять лет старше Мастерса и считался блестящим и талантливым хирургом, человеком мягким, чуть ли не безвольным. Прибыв в Сент-Луис, он стал одним из самых молодых в стране заведующих медицинской школой. Несмотря на то что их профессиональные пути разошлись, Аллен постоянно поддерживал связь со своим выдающимся и надежным коллегой доктором Корнером.

– Билл, вы спешите? – спросил Корнер Мастерса по телефону. – Подождите минут пять, я вам перезвоню.

Спустя несколько минут Корнер перезвонил с хорошими новостями. «Ординатура у вас в кармане», – объявил он, довольный тем, что замолвил слово за коллегу.

Мастерс был поражен и глубоко тронут тем, что Корнеру не все равно, что он верит в способности и будущее Мастерса, и поэтому протягивает ему руку помощи. «Следующие несколько дней я чуть не плакал от осознания своего везения и доброты доктора Джорджа Корнера», – вспоминал он.

К лету 1943 года Билл и Либби Мастерс переехали в Сент-Луис, где начали планировать новую жизнь и семейный быт. Устроив Мастерса на стажировку, Корнер не только подтолкнул его медицинскую карьеру, но и внятно выразил одобрение его намерениям исследовать лабиринты человеческой сексуальности. Мастерс знал, что если уж такой мудрый и образованный человек, как Корнер, признает научную ценность его планов, значит, получится убедить и весь мир.

Глава 6

Эксперт по фертильности

На операционном столе неподвижно лежала женщина. Она уже потеряла своего нерожденного ребенка, а теперь умирала в луже крови. У нее произошло кровоизлияние из placenta percreta[9] – это редкое и крайне опасное состояние, при котором плацента прободает стенку матки, поражая остальные органы и создавая для плода острый дефицит жизненно важных веществ. Какие бы спасительные меры не предпринимали три молодых врача на четвертом этаже родильного дома, ничего не работало. Для удаления остатков плаценты они произвели кесарево сечение. Провели многократную тампонаду полости матки, чтобы остановить кровотечение, – все безуспешно. Они знали – нужно срочно что-то придумать, иначе она так и умрет у них на глазах.

«Ничего хуже я не видел, – вспоминал Эрнст Р. Фридрих, врач, дежуривший той ночью. – Мы несколько раз делали переливание. Был риск, что кровь перестанет свертываться, и она просто умрет».

Из медицинского подразделения Университета Вашингтона, престижного учебного заведения, к которому относилась больница, поступил полный отчаяния звонок дежурному преподавателю. Несмотря на то что все случилось в канун рождественской ночи, к облегчению дежурного прибежал один из самых умелых специалистов. Билл Мастерс рванул к двери. «Он на ходу сбрасывал одежду и надевал хирургический костюм, который ему по пути подавали медсестры, – рассказывал Фридрих. – Доктор Мастерс вошел, увидел, что происходит, и он точно знал, что делать. Он не размышлял, не тянул время, а просто сделал то, что нужно, и решил проблему».

Спустя несколько напряженных минут Мастерс спас жизнь женщины с помощью своего скальпеля, невероятного таланта, понимания сложного устройства женской репродуктивной системы и своей непоколебимости и уверенности. Фридрих испытал такое облегчение, что схватил маленькую камеру, которую взял, чтобы фотографировать на рождественской вечеринке, и запечатлел врачей, причастных к этому чудесному исцелению. «Все было в крови, – вспоминал он. – На фото видно, насколько кроваво некоторые из нас выглядели». Врачебную репутацию формируют вот такие героические поступки, виртуозная работа хирурга во всей красе, и именно это обеспечило Мастерсу уважение светил факультета и благодарность врачей, проходивших у него стажировку.

К 1950 году Мастерс достиг уровня подготовки, который Джордж Корнер считал необходимым, чтобы начать изучение человеческой сексуальности. Мастерс пошел на очень выгодное повышение, будучи назначенным доцентом кафедры акушерства и гинекологии в Университете Вашингтона, где находилась одна из ведущих медицинских школ Среднего Запада. Выглядя старше своих тридцати пяти лет, он стал первым после заведующего Уилларда Аллена человеком на кафедре. Мастерс и его супруга Либби переехали в более комфортное жилье в Клейтоне, а затем в большой дом в Ладью, пригороде Сент-Луиса, собираясь заводить собственных детей. У Билла появились свои состоятельные пациенты, благодарившие его за каждое ведение беременности и родовспоможение. Среди коллег Мастерс пользовался безупречной репутацией хирурга, преподавателя и эксперта в области развивающейся науки о рождаемости.

Несмотря на средний рост, Мастерс был широкоплечим и крепким, поскольку еще в колледже играл в футбол, а по утрам перед работой отправлялся на пробежку. Он носил жесткие крахмальные рубашки, галстук-бабочку, и был собран, как гладиатор. Легкое косоглазие придавало ему отстраненный вид. На занятиях он редко улыбался. Он как будто смыкал губы и равномерно растягивал их, прижимая к зубам. «Если вдруг удавалось заставить его улыбнуться или засмеяться, возникало ощущение, будто бы тебя приняли, будто бы папа погладил тебя по голове и назвал хорошим мальчиком», – рассказывал доктор Майк Фрейман, коллега и студент Мастерса. Юноша из подготовительной школы, некогда совершенно в себе неуверенный, отказавшийся вернуться в родной дом, выполз из своего кокона. «Он был полон достоинства. Всю