пользовалась его услугами, но без особого удовлетворения. «Ничего хорошего сказать о нем не могу», – вспоминала она. При этом большинству женщин нравилась серьезная прямота Билла, которая давала им ощущение – и в смотровой, и во время бесед в кабинете, – что им достался лучший специалист в городе. Из друзей и знакомых его жены, из компаний в загородных клубах и подготовительных школах, а также благодаря «сарафанному радио» высшего света Билл собрал достаточно пациентов, чтобы наработать практику и передать их своему младшему коллеге доктору Мартину. Спустя несколько месяцев Мартин консультировался с Биллом по одному вопросу, который постоянно задавали пациенты. Речь шла о сексе.

– Билл, вы передали мне истории болезней всех этих успешных женщин – и все они несчастливы в браке, – жаловался расстроенный и растерянный Мартин.

Мастерс улыбнулся, словно он все еще был в учебной аудитории и с ним беседовал его студент.

– Просто отвечайте им: «Мне очень жаль, что вы неудачно вышли замуж. У вас есть три варианта: продолжать, как есть, развестись или завести роман на стороне. Спасибо, что обратились, не забудьте оплатить визит», – объяснил он.

Сказанное наставником Мартин запомнил, как мантру.

Когда они только переехали в Сент-Луис, Элизабет Мастерс устроилась секретарем к доктору Отто Шварцу, пожилому врачу, возглавлявшему в Университете Вашингтона кафедру акушерства и гинекологии до Уилларда Аллена. Работа Либби дала ей некоторое представление о жизни мужа в больнице и помогла изнутри понять, кто из сотрудников является наиболее влиятельным. Спустя несколько лет «Либ поняла, что хочет большую семью», вспоминал Билл. В праздники Либби Мастерс играла роль очаровательной хозяйки на стильных, веселых вечеринках у них дома. Они приглашали соседей, друзей и коллег из медицинского подразделения, в том числе и тех, кто работал под начальством Билла. «Их брак казался идеальным, – вспоминал доктор Марвин Гроди, коллега по программе изучения бесплодия. – Они очень хотели детей, двоих. Они крепко держались за идею большой семьи».

Проблема была только в одном: зачать ребенка Мастерсам не удавалось. Как большинство бесплодных пар, они предпочитали не говорить об этом – во всяком случае, с другими людьми. Когда Эддисон Уордвелл, старый друг из Гамильтон-колледжа, приезжал навестить их после переезда в Сент-Луис, идея о расширении семьи уже висела в воздухе. «У них не было детей, и Билл изо всех сил старался выяснить, в чем проблема, – рассказывал Уордвелл, который считал, что интерес Билла к бесплодию был связан с его семейными неурядицами. – Как я понял со слов Бетти, они понимали, что у них проблема, и пытались ее решить». Уордвелл не стал совать свой нос и выяснять причину их бесплодия.

Доктор Мастерс никогда впоследствии не упоминал о своих личных трудностях с зачатием. Даже когда приходилось высказывать профессиональное мнение по существу вопроса, он ни разу не намекнул, что в его браке есть проблемы с наступлением беременности. Тем не менее для Вирджинии Джонсон Билл подготовил альтернативную версию происходящего. Он говорил, что все дело в репродуктивной системе Либби. Билл сказал Вирджинии, что некий кислотный фактор во влагалище Либби уничтожал его сперму, и только благодаря научным изысканиям Мастерса у них появилось двое детей. Дочь по имени Сара Мастерс, которую часто звали Сали, родилась в 1950-м, а сын, Уильям Хоуэлл Мастерс – младший, Хоуи, – в следующем году. «Они родили двоих детей с разницей в тринадцать месяцев, и все это – благодаря его работе над проблемами бесплодия, – объясняла Вирджиния. – Может быть, поэтому он и занялся этой темой – потому что она не могла забеременеть». Билл разработал «колпачковую методику»[11] – и использовал ее одним из первых. Сперма собиралась в специальный пластиковый колпачок, который вводился в цервикальный канал Либби, и таким образом сперма Билла в сохранности попадала прямиком в фаллопиевы трубы. «Он был одним из пионеров метода, – рассказывала Джонсон. – Дело было не в бесплодии Либби и не в недостаточном количестве или подвижности сперматозоидов Билла. Дело было во влагалищной среде». Эта героическая версия о появлении обоих детей Мастерса, эта история, которую Билл рассказал Вирджинии, прекрасно дополняла его новообретенную репутацию эксперта в вопросах бесплодия. Ему ведь удалось помочь Либби, которая, по его мнению, не смогла бы выносить ребенка без придуманного им обходного средства.

Но на самом деле проблема была не в Либби, а в Билле. «Элизабет не могла забеременеть, и в ее бесплодии был виноват Билл Мастерс и его олигоспермия, низкое количество сперматозоидов в сперме», – сообщал доктор Гроди, работавший вместе с Мастерсом над использованием цервикальных колпачков для лечения мужского бесплодия. Билл решил, что сможет решить свои проблемы с фертильностью, когда прочел о первичных исследованиях шеечных колпачков и решил поставить собственный эксперимент. Среди «подопытных кроликов» в эксперименте числились также Бетти и Билл. «Билл сказал, что у него низкая численность сперматозоидов, и поэтому он использовал колпачок», – пояснял Гроди, который занимался большинством деталей эксперимента, описанного в их совместной статье для «Журнала Американской медицинской ассоциации», вышедшей в мае 1952 года. В отчете обе беременности Элизабет Мастерс были описаны под инициалами «Э. М.», как, впрочем, обозначались и остальные пациенты, чей клинический случай был успешным. В статье подчеркивалось, что шансы Билла зачать ребенка естественным образом были ничтожно малы. Было указано, что количество сперматозоидов в 60 миллионов на кубический сантиметр, «является нижней границей нормы». У остальных 13 мужчин, участвовавших в исследовании, среднее количество сперматозоидов составляло 36 миллионов на кубический сантиметр. У Билла Мастерса – «супруга Э. М.» – было всего 5 миллионов на кубический сантиметр, то есть ниже, чем у остальных участников.

Он не мог признаться в низком качестве своей спермы – может быть, потому что не мог смириться со своей мужской несостоятельностью, своим слабым звеном в тщательно выстроенной броне мужественности. Мужчина вроде Билла Мастерса, бывшего игрока школьной футбольной команды, рано встававшего каждое утро, чтобы пробежать несколько кругов по Окли-Лейн, якобы не должен иметь проблем с потенцией. Возможно, Билл считал, что открытое признание в собственном бесплодии отрицательно повлияет на его профессиональный статус в клинике. В политической и сексуально ханжеской атмосфере 1950-х годов предполагалось, что клиника, которая, мягко говоря, «делает детей» в своих лабораториях, будет старательно считать рутинные, социально запрещенные подробности секса, тайной. Хоть Биллу и пришлось все рассказать Гроди, он решил либо ни в чем не признаваться, либо придумать некий вариант правды. «Дело было совершенно не в низком качестве спермы – как раз наоборот, – настаивала Вирджиния, когда узнала об исследовании и о “супруге Э. М.” с низкой численностью сперматозоидов. – От него как раз было очень сложно не забеременеть, поверьте».

Гроди