Знаю, что разговаривать с ювелирным украшением глупо, – просто рассказываю, как всё было.

– С кем ты разговариваешь, идиотоид? – Конечно же, это был Тайлер, возвращавшийся после чтения писем поклонников.

– Я просто повторяю свой текст, – запинаясь, произнёс я.

– Смысл так утруждаться? Тебе никогда не достичь моего уровня. Как ты получил эту работу? Твой отец – владелец студии?

– Мой отец здесь даже не живёт.

– Что стряслось? Он увидел твоё лицо и сбежал, так что пятки сверкали?

Я не мог понять, почему Тайлер на меня злится.

– Послушай, Чизбургер или как там тебя зовут, – продолжал он, – вот сыграешь сегодня вечером – и скатертью дорожка. Это моё шоу, так что не мешай. И постарайся сделать так, чтобы зрители не слишком громко тебя освистали.

Когда Тайлер ушёл, я запустил слово «освистать» в своём земном словаре. Результаты поиска мне не понравились. Это слово означало проявить презрение, издеваться, критиковать, унижать. Внезапно мне захотелось убежать как можно дальше, захлопнуть дверь студии, вернуться в свой космический корабль и взлететь навстречу другим, незнакомым ролям.

Где угодно будет лучше, чем здесь.

Буду с вами честен – мысль о выступлении перед живой аудиторией меня пугала. Я говорил себе, что получил шанс всей жизни сняться в фильмах и телевизионных шоу, которые полюбил со времён появления из капсулы. Я думал о том, что всегда говорила мне бабуля Морщинка:

– Внучок, живи мечтами, а не страхами.

Бабуля Морщинка столь многим пожертвовала ради меня, ради того, чтобы я отправился на Землю. Возможно, она даже отдала свою жизнь за то, чтобы я осуществил мечту. Я не мог позволить страху украсть у меня эту возможность. Я так не поступлю.

Я застал остальных актеров и съёмочную группу за ужином, выстроившихся в очередь перед длинными столами в палатке за студией. Мэри работала за столом и раздавала стейки, лазанью и салаты.

– Эй, дорогой, – сказала она, когда я взял тарелку и подошёл к столу, – чем угостить тебя на ужин?

– Дуэйн велел мне съесть что-нибудь лёгкое.

– Лёгкое? Как насчет тарелки перьев?

– Нет, спасибо, – ответил я. – От них будет щекотать горло.

Мэри громко рассмеялась.

Она собрала для меня тарелку, которую явно нельзя было назвать лёгкой. Мой ужин состоял из зелёного салата, порции лазаньи, которая, по её словам, снабдит меня энергией углеводов, и куска вонючего хлеба, который она назвала чесночным. Запах был невыносимым. Я слышал фырканье сенсорного усилителя даже сквозь кожу Зейна Трейси. Я надеялся, что Мэри его не услышит, но она услышала.

– Прошу прощения, – пробормотал я, – обычно я на людях не фыркаю.

– Всё в порядке, милый, – со смехом сказала Мэри. – Добрый кусок сырного чесночного хлеба тоже всегда заставляет меня фыркать.

Я потянулся за початком кукурузы, который много раз видел в кино. Невозможно было себе представить, что такое можно есть.

– Положи его обратно, милый, – сказала Мэри. – Тебе это нельзя.

– Но мне всегда хотелось попробовать!

– Актёр никогда не ест кукурузу в початках перед спектаклем, – предупредила Мэри. – Она застревает в зубах, и, поверь мне, дома никто не захочет видеть, как из твоих зубов торчит обед.

– О, спасибо, я запомню. Есть что-нибудь ещё, чего я не должен есть?

– Отложи миндаль и шпинат. Из-за них твой рот станет похожим на современное произведение искусства.

Земная еда была не только красочной, но и чудно́й. Салат приходилось усиленно жевать. Лазанья брызнула и перепачкала мне всю рубашку. Но чесночный хлеб – это совсем другое дело. Он был настолько вкусным, что мои слюни текли как Ниагарский водопад. Я всё возвращался и возвращался за добавкой. А когда проглатывал четвёртый кусок, Луис вошёл в палатку поздороваться. На нём всё ещё был костюм Франкенштейна, по крайней мере нижняя его часть, но Луис заявил, что к тому времени, как мы закончим шоу, он уже освободится и придёт посмотреть запись.

– О, и вот тебе маленький совет, – добавил он, – не злоупотребляй этим чесночным хлебом, чувак. Поверь мне: он не только обеспечит тебя драконьим дыханием, но и взбаламутит живот.

После обеда пришла сценарист Кейт и повела меня в гримёрку, которая располагалась в маленьком металлическом трейлере за студией.

– Может быть, ты захочешь переодеться в костюм, пока мы пройдёмся по твоему тексту? – спросила Кейт. – Я не буду подсматривать.

– Я немного стесняюсь, – сказал я.

– Хорошо. Вот последний сценарий. – Она передала мне несколько зелёных страниц. – Это окончательный вариант текста. Тебе стоит побыстрее его выучить, шоу начнётся через десять минут.

Я на несколько секунд поднёс сценарий ко лбу.

– Я готов, – сказал я.

– Ты не хочешь хотя бы прочесть свои слова?

Я не мог объяснить, что уже всё запомнил, поэтому взял страницы и сделал вид, что изучаю их. Мы обсудили каждую строку, и оказалось, что я всё понял правильно при первом прочтении.

– Ты быстро учишься, – заметила Кейт. – Надевай костюм, и увидимся на съёмочной площадке.

Когда Кейт ушла, я взял амулет и крепко сжал его в ладони. Закрыл глаза и представил себя инопланетянином. Я чувствовал, как нагревается титан амулета, как пузырится внутри жидкий кристалл.

«Стань мной настоящим», – мысленно повторял я снова и снова. Затем открыл один глаз и посмотрел на свою руку. На ней по-прежнему было пять человеческих пальцев, но они стали длиннее и уже больше походили на руки пришельца.

– «Стань мной настоящим», – громко повторил я, сжимая амулет.

Вдруг в дверь постучали.

– Это Роза из гардеробной, Бадди, – произнёс голос. – Я пришла, чтобы помочь тебе с костюмом.

Я видел, как дверная ручка начала поворачиваться.

– Не входи! – в панике крикнул я. – Я не готов.

Я выронил амулет и спрятал руки за спину, на случай, если она войдёт. К счастью, дверная ручка остановилась.

– Хорошо, – ответила она. – Найдёшь меня, если понадоблюсь.

Я снова взял амулет, но на то, чтобы снова сосредоточиться, ушла минута. За несколько секунд амулет успел остыть, и мои пальцы сжались до земных размеров.

«Стань настоящим мной, стань настоящим мной!»

Я представил себя на родной планете, представил, как бегаю по красному песку со своими присосками, размахивая сенсорным усилителем, а мои шесть глаз сканируют горизонт. Направив на эту картинку всю силу своей концентрации, я почувствовал, как в теле нарастает электрический ток. Рука, держащая амулет, нагрелась до такой степени, что ладонь горела, будто я держал зажжённую спичку. На лбу выступил пот.