– Бадди! – повторяли они. – Мы хотим ещё Бадди!

Дуэйн жестом предложил мне вернуться на сцену и поклониться ещё раз. Стоя в центре и греясь в лучах славы, я вдруг почувствовал у себя на плече чью-то грубую руку. Я повернулся к Тайлеру, широко улыбаясь.

– Разве он не прелесть? – кричал парень, обращаясь к зрителям. – Покажите ему, как вы его любите!

Я не верил своим ушам. Тайлер наконец решил стать моим другом. Ему просто потребовалось больше времени, чем остальным.

– Спасибо, Тай, – поблагодарил его я. – Это так мило с твоей стороны.

Тайлер улыбнулся публике и, несмотря на оглушительное «ура», прошептал:

– Наслаждайся моментом, пока ты в центре внимания, урод-инопланетянин, потому что эту сцену ты видишь в последний раз.

После того как публика разошлась, я остался один на тёмной сцене, пытаясь осознать, что произошло. Всё походило на сон, однако это была реальность. Сколько я себя помню, мы с бабулей Морщинкой всегда представляли себе, каково это – быть частью чего-то замечательного, жить в мире, наполненном творчеством и игрой воображения. И вот я здесь, в самом сердце этого удивительного мира. Если бы я только мог поделиться своей радостью с ней! Она бы направила на меня взгляд всех своих шести глаз, и те наполнились бы слезами. Я почти чувствовал, как её длинные костлявые пальцы потирают мою неровную лысую голову.

На сцене операторы накрывали свои камеры защитными брезентами, специалист по реквизиту собирал всё, что ещё оставалось на сцене, в том числе посуду и подносы с обедом из столовой, а команда звуковых операторов отсоединяла микрофоны от кронштейнов. Когда актёры стали расходиться по своим делам, почти каждый из них останавливался, чтобы сделать мне комплимент.

– Отличная работа, малыш.

– Ты хорошо реабилитировался.

– Тебя ждёт Голливуд!

Из тени ко мне вышла знакомая фигура.

– Привет, чувак, – сказал Луис. – Сегодня вечером ты зажёг не по-детски.

– Зато начало вышло скомканным.

– Какая разница, каким было начало, чувак! Значение имеет лишь итог. Зрители аплодировали тебе стоя.

– Вряд ли это пришлось по душе Тайлеру.

– Такие парни, как он… они думают только о себе и своих зубах. Своих блестящих белых зубах!

– Ну, он и правда улыбается, как звезда.

– Ты тоже, Бадди. Даже в этом странном инопланетном костюме с ярко-красными дёснами.

Всё же интересно, что сказал бы Луис, признайся я ему, что это не костюм, у меня красные дёсны и нет зубов, а это странное тело – моё настоящее? Подумав о своём теле, я вдруг осознал, что оно ужасно устало, до такой степени, что мне даже показалось, будто я немного покачнулся во время нашего разговора.

– Отвезти тебя домой? – предложил Луис. – Судя по всему, тебе пора придавить подушку.

Домой. Вот это проблема. Где этот дом?

– Бадди! Вот ты где! – воскликнул Жюль, режиссёр, из двери на сцену. – Дуэйн тебя ищет. Хочет видеть в своём кабинете.

– Спасибо, Жюль, – сказал я. – Он в настроении?

– Нет, в настроении он был десять минут назад, а теперь весь извёлся, как будто у него шило в заднице.

– О господи! Наверное, это так неудобно!

– Бадди, – сказал Луис, – возможно, тебя ждут хорошие новости. Поторопись.

Мы с Луисом поспешили в офис Дуэйна в трейлере. Я ожидал увидеть его одного, сидящего за пошарпанным столом, но с ним были Кэссиди и её суперактивная на вид мама. Вблизи я рассмотрел, что на матери Кэссиди ещё больше драгоценностей, чем казалось со сцены. Золотые браслеты, золотые ожерелья, золотые серьги… Я знал, что атомная масса золота составляет 196,966, поэтому не удивился её недовольному виду. У кого угодно испортится настроение, если придётся таскать на себе такую ношу.

– Бадди, предлагаю перейти сразу к делу, – сказал Дуэйн, когда мы с Луисом вломились в крошечный кабинет. – У всех нас был долгий и трудный вечер. Тебе есть чему поучиться, но я готов сделать тебе предложение.

– Сделать что?

Луис больно ткнул меня в ребра.

– Постарайся хоть раз выслушать до конца, – прошептал он.

– Мы хотим добавить твоего персонажа в наше шоу, – продолжал Дуэйн. – Ты станешь постоянным членом труппы и будешь выходить на сцену каждую неделю в роли студента-пришельца Академии Чудиков. Что скажешь?

– За него буду говорить я, – вмешалась мама Кэссиди, протискиваясь ко мне. – Это моя работа.

– Простите, мэм, – сказал я, протягивая ей руку, – по-моему, мы ещё не познакомились. Я – Бадди Чиз Бургер.

– Зачем тебе сыр?[3] – поинтересовалась она. – Это же пустые калории.

– Я не ем сыр, – объяснил я. – Это моё имя.

– Что ж, тогда мне нечего добавить, – сказала она. – Сыр для меня – уже часть истории. Я Делорес Кембридж, мать-дефис-менеджер Кэссиди. Я руковожу карьерой дочери и с удовольствием занялась бы твоей.

– О, это так мило с вашей стороны! – воскликнул я.

– Эта милость называется двадцать процентов, – прошептал Луис. – Менеджеры берут двадцать процентов от твоего совокупного заработка.

– Я бы хотел участвовать в шоу, – сказал я Дуэйну. – Это звучит как…

– Дальше буду говорить я, – прервала меня Делорес. Она преградила мне путь и присела на краешек стола Дуэйна. – Мой клиент хотел сказать, что мы рассмотрим ваше предложение, если вы выполните наши условия. Конечно, нам потребуются определённые гарантии – согласование сценария, отдельная гримёрная с мини-холодильником, в котором… – Она повернулась ко мне и прошептала: – Какое мороженое ты любишь?

– Я никогда не ел мороженого.

– Ладно, – сказала она Дуэйну, не теряя ни секунды, – на всякий случай пусть в морозилке лежит три вида мороженого. Ванильно-вишнёвое, с шоколадной стружкой и брикет сливочного. – Делорес вырвала страницу из блокнота на столе Дуэйна, записала несколько цифр, сложила бумажку и передала её Дуэйну.

– Это наши финансовые условия. Разумеется, будет бонус, если мы снимем фильм, и путешествие первым классом, если вы отправите его в рекламный тур.

– Ух ты! – прошептал Луис. – Она крутая. Именно такой менеджер тебе и нужен.

– Сбавь обороты, Делорес. – Дуэйн поднял руки, словно защищаясь от её потока слов. – Это очень серьёзные требования, а ребёнок всего лишь новичок.