Она пожала плечами.

— Что сказать? Абьюз, насилие, жестокость, агрессия.

Вскинул бровь скептически.

— Ты ведь не двоечница. БДСМ о чем угодно, только не об этих понятиях, о которых ты говоришь. Зачем ты опять обостряешь…

— Я говорю о своих личных впечатлениях. Простите, но я не могу понять, как причинение боли и насилия женщине может делать мужчину мужчиной. Нас всех с детства воспитывают в рамках определенных правил приличия и стандартов. По ним мужчины должны быть джентельменами, а не насильниками, а женщины — леди.

— А не киллерами, да, Ника? — закончил он за нее, отложив приборы, — так почему ты не стала леди. У тебя были на это все шансы — хорошее образование, утонченная профессия, идеальная внешность…

— Речь сейчас не о частностях, — возразила она.

— Речь именно о них, Ника. Человеческая природа — это частности. Нет никаких общих правил, вернее, даже если они и есть, действуют они не всегда. А слепое следование этим правилам как раз и делает нас несчастными. Это и есть истинное насилие — всю жизнь пересиливать себя и делать так, как велит долг или общественное мнение, а не твоя собственная суть. Люди, пришедшие в БДСМ, как раз эту самую свою суть хорошо принимают и понимают. Для них тема — это освобождение, катарсис, перенос. Это возможность излить свою боль, то, что сдерживается внутри, во вне…

— Не все хотят что-то изливать…

— Верно. Именно поэтому не все хотят идти в БДСМ.

— С чего Вы решили, что этого хочу я?

Адам встал… Подошел к ней. Приподнял ее голову, подцепив подбородок кончиками пальцев.

— Я вижу в тебе эту застрявшую боль, Ника. Она разъедает тебя изнутри. Она мучает тебя. Я вижу это в твоих глазах. В самый первый день увидел, когда только ты села играть в зале…

Девушка машинально отстранилась, хмыкнув и разорвав их зрительный контакт. Тоже резко встала. Отошла в сторону, но он продолжал наступать, сужая личное пространство между ними.

— Это абьюз…

— Это точно не абьюз. БДСМ — это прежде всего, доверие партнеру. Самого высокого разряда. Это точное знание того, что если ты упадешь, он подхватит, в то время, как в отношениях с абьюзером ты никогда не знаешь, долетишь ли до земли или разобьешься. Абьюзер забирает твою энергию, верхний — высвобождает ее, направляет, дает твоим батарейкам перезарядиться. Возможно, если бы ты поняла и приняла свою природу нижней раньше, ты бы не подалась к этим ничтожным фаталам. Не пошла бы по пути саморазрушения. Потому что связь с такой организацией, Ника, это конец даже без начала. Ты же понимаешь, что преуспей ты в своем замысле, тебя бы давно уже не было в живых. И даже если бы ты не смогла, но попыталась, будь на моем месте кто-то другой, ты бы тоже была уже мертвой. Это одна из форм суицида, Ника. Ничего больше…

Девушка только сейчас почувствовала, что упирается спиной к стене. Он рядом, но сохраняет между ними жалкие полметра. И это все равно нестерпимо близко…

— Хорошо, даже если и так, с чего убеждение, что я рабыня по своей природе? Я сильная, поверьте мне, посильнее многих. Уж точно сильнее всех этих ваших дурочек в окружении…

Адам усмехнулся…

— Не сомневаюсь, красавица. Ты очень смелая и сильная. До глупости. Девичьей глупости, максималистской. В том-то и дело, Ника. Каждый ищет в теме компенсацию. Я читал твою историю. Ты выросла сиротой, с детства заботилась о себе сама, принимала слишком важные, ответственные решения сама. Это тяжело вынести психике, какой бы сильной она ни была. Твоя природа жаждет передышки. Она отчаянно просит тебя хотя бы раз в жизни попробовать передать кому-то право контролировать тебя. Полностью. Освободить себя. Снять с себя бремя. Попробуй отдаться этим чувствам — и увидишь, насколько легче тебе станет.

Ника сама не поняла, каким образом смогла ухватить момент — и выкрутиться из его полузахвата. Быстро отошла в сторону в направлении стола.

— Хочу свое вино.

Из ниоткуда тут же материализовался официант, но Адам нетерпеливо махнул рукой, чтобы тот ушел. Сам подошел и освежил ей бокал.

— Хорошо, если так. Ответьте тогда мне, что компенсируете Вы, желая быть доминантом? Получается, что в доминанты идут те, кто лишен контроля в обычной жизни, кто ничего не решает и не имеет никакой власти, но разве это про Вас, шейх Макдиси? От чего бежите Вы? Что пытаетесь компенсировать, если рассуждать, согласно Вашей логике?

Она посмотрела на него с вызовом, но невольно осеклась. Впервые за сегодняшний вечер его взгляд стал отстраненным и закрытым. И очень глубоким. Казалось, вглядись в эти глаза-утонешь.

— Ты хотела играть на своей виолончели, Ника? — резко перевел он тему. — Я услышал тебя. Пойдем.

Он пригласил ее в соседнюю комнату. Что-то среднее между гостиной и сигарной. Эдакий, мужской будуар, если можно было так выразиться. Сигара действительно не заставила себя ждать. Адам подошел к хьюмидору (прим. — ящик для хранения сигар), выбрал из представленного там ассортимента и умело прикурил.

Ника этого не видела. Ее глаза были на вожделенном инструменте. Ее подружке, с которой пришлось находиться столько времени в разлуке. Мгновение — и ее руки уже очерчивали изгибы любимого инструмента, словно бы это были объятия любимого человека…

— Ты должна мне выступление, Ника. Не отработала свой гонорар. Твоя изначальная программа была заявлена на полтора часа.

— Вы хотите, чтобы я сыграла то, что было запланировано в программе? — здесь и сейчас она не хотела с ним ругаться, спорить и артачиться — она, наконец, воссоединилась со своим инструментом, со своей второй душой. Хотелось только лишь одного-играть, играть, играть. Для себя, не для него. Конечно же, для себя. Не для него…

— Играй, что хочешь, Ника. Наоборот, мне будет интересно послушать твой выбор. В прошлый раз была «Хабанера». Что же будет в этот раз? Есть только одно условие.

Она подняла на него нетрепливый взгляд. Было видно, все ее мысли сейчас в предвкушении того, как пальцы коснутся струн…

Адам не спеша сел в кресло напротив, закинул нога на ногу. Втянул терпкий аромат сигары, вмиг наполнивший все помещение запахом люксовой маскулинности.

— Сними халат, Ника. Я хочу, чтобы ты делала это обнаженной…

Глава 11

Нику словно током прошибло. Вот и настиг ее бросок хищника, стоило ей только на секунду потерять бдительность. Вмиг каждая клеточка тела так напряглась, что она в буквальном смысле смогла услышать, как течет по венам собственная кровь.

— Расслабься… — сказал он обманчиво тихо.