поворот — и они оказались перед красивой входной группой. Словно по мановению ворота перед ними распахнулись, пропуская парочку внутрь. Торжественным и помпезным голосом Омар продекламировал.

— Добро пожаловать в лучший современный харамлик на всем Ближнем Востоке, девочка Ника…

Она оглядывалась по сторонам, взирая на богатое убранство огромного зала, внутри которого сейчас не было ни души. Сюрреалистичная картина. Настолько, что Нике казалось, что Омар — это экскурсовод, ведущий ее по какой-то причудливой восточной архитектурной достопримечательности. То, что он говорил, как раз очень укладывалось именно в такое восприятие…

— Не гарем, а хотя бы харим, от слова «женщина», Ника. Но и это неправильно. Мы с тобой на пороге Харамлика. И это не новое изобретение, как ты поняла. Происхождение этого слова восходит к жилой архитектуре Ближнего Востока в периоды Мамлюков 13–16 веков и Османской империи 16–20 веков. Так называли женскую половину богатого дома, дворца. Это не только гарем в том понимании, которое заложено в тебе, хотя здесь действительно есть место и для одалисок. Это женский мир — мать, сестры, дочери, жены правителей, их дети обитали в этой части дворцов. А еще это суровая школа жизни. Только сильнейшие и умнейшие могли выжить в таком месте. Я же говорил тебе-серпентарий.

— Чтобы получить главный приз — член правителя? Такое себе превосходство… — скептически фыркнула себе под нос девушка.

Омар деланно вздохнул, закатив глаза, пробубнил под нос что-то похожее на «невозможная»… Ника не поняла его, так как он говорил на арабском, но почувствовала по интонации.

— Как ты сама прекрасно понимаешь, вопреки восприятию невежественных ханжей с Запада, именно эта половина дворца испокон веков непосредственным образом влияла на политику государств. Это неизбежно. Не нужно иметь доступ к трону. Достаточно иметь доступ к члену того, кто на нем сидит. В этом сила женщины. Да, Ника, в умении распоряжаться этим доступом с выгодой для себя, умение манипулировать. То, что я так усиленно пытаюсь тебе сказать между строк, и что ты так усиленно не хочешь слышать. Покорность в нашем мире — это тоже манипуляция. Для умных… — подмигнул ей, призывая идти за ним дальше.

— Сейчас мы находимся в центральном месте харамлика — аль-каат (араб. — зала) с айванами (прим. — сводчатое помещение в исламской архитектуре, с трех сторон обнесенное стеной) на каждой стороне и высокими окнами, закрытыми узорными деревянными решетками — это машрабия, сквозь которые женщины дома, оставаясь невидимыми, могли наблюдать за тем, что происходило в расположенной ниже гостиной — саламлик, так называемой общей половине дома. Сейчас все это скорее для сохранения аутентичной архитектуры, Ника…

— Раньше эти земли принадлежали другому правителю. Это все осталось здесь от него? — сказала она, нервно сглатывая.

— Не только от него. Этот дворец насчитывает пару веков. Правитель максимально хотел сохранить традиции и логику постройки. Правда, саламлик — главный общий зал во дворце — используется им нечасто. Для своих… мероприятий он предпочитает другие помещения. Ну да ладно. Что там дальше? Ах, да… Посмотри направо. Видишь этот двор-сад? Это розы господина. Прекрасные, благоухающие, ухоженные…

Девушка перевела глаза на огромные окна со вторым светом и действительно увидела за ними живописный двор с красивым ухоженным розовым садом и шикарным бассейном. В нем игриво и весело, под приятную музыку, с коктейлями и официантами отдыхали и купались девушки, словно бы это был отель, а не дворец. И почему-то Ника сразу поняла, что это самое «розы господина» относилось отнюдь не к настоящим цветочным клумбам, а к девицам, весело резвящимся в их окружении.

Омар никак не стал комментировать происходящее, повел Нику далее. Они снова теперь спускались по извилистым коридорам куда-то вниз. С каждым шагом пространство становилось всё уже и уже, а запахи неприятнее и насыщеннее — жар, еда, стиральный порошок — все сплелось в какую-то неприятную какофоничную аромакомпозицию.

— Мало кто знает, но в те времена гарем был во многом единственной возможностью для бедных семей дать дочерям какой-то более призентабельный старт, нежели тот, который был заложен ее низким происхождением. Знай, что легенды о том, что девицы попадали в такие места против своей воли — всего лишь вымысел. Да, бывали ситуации захвата наложниц во времена походов, но… И там были свои частности. Как правило, гарем состоял из тех, кого продавали свои же собственные родители. Да-да, Ника, не смотри на меня так. Девочек покупали у отцов в возрасте 5–7 лет и воспитывали до 14–15 лет. Их обучали музыке, кулинарии, шитью, придворному этикету, искусству доставлять наслаждение мужчине. Продавая девочку в школу при гареме, отец подписывал бумагу, где было указано, что он не имеет на дочь никаких прав и согласен не встречаться с ней до конца жизни. Попадая в гарем, девушки получали другое имя. Ты скажешь, что это жестоко. Отнюдь, милочка. Они получали билет в новую жизнь. Более счастливую. Более достойную. Со старой жизнью было покончено.

Для девочек в гареме открывалось два пути. Первый, что-то вроде шанса сделать блистательную карьеру. Лестница, по которой удалось взойти только очень сильным, умным и порой жестоким женщинам. Для того, чтобы быть кем-то в гареме, мало было влюбить в себя султана, нужно было заручится поддержкой евнуха, султанши или других влиятельных лиц империи. В гареме процветали интриги, подкупы, предательство. Второй путь — оставаться в гареме всю жизнь в качестве рабыни, чернорабочей, невидимки. Пока тяжкий труд и старость не сотрут с твоего лица следы былой свежести и красоты…

— Эти нелепые сказки знают все. Роксолана, Софие-султан, Нурбану. Я была с гастролями в Турции, можете не утруждать себя рассказами, — голос Ники все равно дрожал. Ей не нравился их становящийся все более мрачным поход в нижние ярусы дворца. Теперь она понимала, что судя по углу их спуска, они приближаются ко дну того самого ущелья, которое она видела из своей комнаты сверху.

— Девушки жили в специально отведенных помещениях. С ними занимались разного рода учителя. В то время, на фоне почти тотальной безграмотности, особенно среди женщин, эти навыки были уникальными. Литература, музыка, математика, астрология. Их учили быть прислугой и женщиной одновременно. У каждой из них были свои обязанности, кто-то приносил кофе султану, кто-то драил кастрюли на кухне. Судьба этих девочек зависела от двух людей в гареме — евнуха и султанши, а еще от удачи. Если девочке везло и она нравилась султану, все делала правильно, то от рабыни переходила на следующую ступень карьерной лестницы и становилась наложницей — «икбал». Следующая высокая и трудная ступень — жена султана — кадин эфенди.