— Я у них единственный сын, и мне не хотелось бы…

— Но ведь рано или поздно им все равно придется об этом узнать.

— Так, значит, вы тоже не верите, что сможете меня вытащить отсюда? — горько усмехнулся Князев. — Зачем же тогда пришли? Чтобы поставить галочку? Или просто из жалости решили меня поддержать? Небось Екатерина постаралась, уговорила, она ведь у нас сердобольная?

— Вот фрукт заморский, а! — ощетинилась Юлька. — Да как у тебя только язык поворачивается такие вещи говорить? Катька изрыдалась вся, носится, как ненормальная, по прокуратурам, по кабинетам разным, чтобы его вытащить, а он… Что уставился, как бык на трактор? — рявкнула она на Князева, покраснев от возмущения.

— Юля, прекрати немедленно! — приказала Алиса. — Ну, зачем же вы так, Дмитрий Анатольевич? — покачала она головой, с упреком глядя на молодого человека. — Мы вам не враги, а друзья, вы должны верить нам.

— Не обижайтесь, я погорячился, — смутился Князев. — Нервы, знаете ли, стали пошаливать в последнее время. Не сладко здесь, да еще контингент в камере… В принципе, я плохо верю в чудеса и не питаю особых надежд.

— Я этого не говорила, но и пообещать заранее ничего не могу, — откровенно призналась Алиса. — Все будет зависеть от многих обстоятельств, и вообще… Вы меня понимаете, надеюсь?

— Конечно, понимаю.

— А друзей у вас нет?

— Как оказалось, нет. Никто не хочет мараться, и, в общем-то, я их понимаю, ведь в их глазах я теперь — хладнокровный убийца.

— Если друг настоящий, значит, должен хорошо тебя знать. А если он хорошо тебя знает, как он может верить в такое? — с жаром возразила Юлька. — Катька, например, все делает для того, чтобы вытащить тебя отсюда, потому что уверена — ты не убивал. Так что делай выводы, Монте-Кристо! Как ни крути, поговорка верна: «Друзья познаются в беде». Вот теперь и будешь знать, кто тебе друг, а кто — так, одно название. Спрятали головы в песок, как страусы, моя хата с краю, ничего не знаю!

— Юля, хватит тебе, — одернула подругу Алиса. — Человеку и так тошно, а ты еще…

— Говорю, что думаю: так и есть на самом деле, — огрызнулась Смехова.

— Пора прощаться, Дмитрий Анатольевич, — обратилась Алиса к Князеву. — Во вторник мы снова встречаемся, обсудим наши дальнейшие действия.

— До свидания, Алиса Андреевна. Очень рад был с вами познакомиться, вы вселили в меня надежду, честное слово! А ваша практикантка — вообще супер, — засмеялся он, посмотрев на Юльку. — Я теперь точно знаю, что моя жизнь — в надежных руках.

— Напрасно смеешься, между прочим, — фыркнула Юля. — Первое, что сделала Екатерина, секретарша твоя, так это прибежала ко мне за помощью. Думаешь, она стала бы попусту тратить время, если бы не была уверена в моих способностях? — Юлька вздернула нос. Говорить о том, что Катя пришла не к ней, а к Чугункиным, она, естественно, не собиралась.

— Думаю, что не стала бы, Катя очень серьезная девушка, — согласился Князев.

— Делай выводы, Монте-Кристо, — хмыкнула девушка.

— Этот факт только укрепил мою надежду. Позвольте полюбопытствовать? Вы уже в третий раз называете меня Монте-Кристо. Почему?

— Так ты же в тюрьме сидишь и сам не знаешь, за что, как и он, вот я тебе погоняло и придумала, — засмеялась Юлька. — Разве тебе не нравится? Или ты никогда Дюма не читал?

— Почему же? С тринадцати лет с тремя мушкетерами спать ложился.

— С мушкетерами — это круто, да еще и с тремя, — Юлька еле удержалась от смеха.

— Я имел в виду книгу, — хмыкнул Князев, поняв ее намек. — Помню, мать меня ругала все время, даже лампочку у меня в комнате выкручивала, чтобы я вовремя спать ложился, ведь утром — в школу. Так я что придумал: под одеялом с фонариком читал. Ой, Юлечка, я вам так благодарен.

— За что, вроде мы ничего не сделали? — удивилась Юлька.

— Настроение вы мне подняли, сразу жить захотелось!

— Дмитрий Анатольевич, надежда — это замечательно, но я не хотела бы, чтобы вы… — неуверенно вклинилась в разговор Алиса.

— Дима, не рви сердце, я тебе обещаю: очень скоро ты будешь на свободе, — Юлька перебила подругу на полуслове. — Перевернется и на нашей улице самосвал с пряниками! Если, конечно, эту бабу грохнул не ты.

— Нет, я никого не грохал, — уверенно ответил тот. — Я вообще не способен на насилие, в любой форме. Во всяком случае, всегда был в этом убежден.

— Мы найдем того, кто тебя подставил, и тебя отпустят, — заявила Юлька. — Я вижу, Катя совершенно права: ты не убийца, — уверенно произнесла она. — Не похож ты на преступника, значит, здесь тебе не место. Сюда мы посадим настоящего преступника, и очень скоро! Помнишь, как Глеб Жеглов говорил? «Преступник должен сидеть в тюрьме». Вот и мы скоро на твое место притащим того, кому положено тут быть.

— Юля, как ты можешь так беспечно разбрасываться подобными обещаниями? — ахнула Алиса. — Зачем напрасно обнадеживать человека, если мы пока что вообще ничего не знаем?

— Ты не знаешь, зато я знаю, — Юля отмахнулась от подруги. — Дима, держи хвост пистолетом и верь мне, — подмигнула она молодому человеку.

— Постараюсь, — улыбнулся тот, глядя на вихрастую прическу девушки. — Больше мне ничего не остается.

— Привет, Чугункин, — поприветствовала Юлька Данилу. — Что ж ты так долго спишь? Посмотри на часы, лежебока, скоро полдень.

— Ты меня, наверное, с собой перепутала, Катастрофа? Это ты у нас любишь поспать до обеда, а я с шести утра на ногах, чтоб ты знала, — парировал Данила. — По делам нашего клиента ездил, только что освободился.

— Это кто до обеда спит? — возмутилась девушка. — Если я уже в девять утра здесь, прикинь, во сколько мне нужно из дома выйти? В выходные только душу и отвожу, да и то не всегда. Вы же с Кириллом ухитряетесь даже в праздник меня из теплой постели вытащить.

— Когда это такое было, чтобы в праздник? — изумился Данила. — Не помню такого случая.

— Помять отшибло? — прищурилась Юлька. — А помнишь, как вы разбудили меня аж в одиннадцать утра, когда был день моих именин?

— Тоже мне, праздник нашла, — хмыкнул Данила. — У меня именины три раза в году, если я все их буду праздниками считать, работать будет некогда.

— Для тебя не праздник, а для меня — самый настоящий. И вообще, вы мне выходных почти не даете, а это нарушение трудового законодательства. Вот уйду от вас к чертовой матери, сидите тогда здесь сами. Сплю я, видите ли, много, — буркнула Юлька. — Совсем обнаглели, братцы-кролики.

— Ну, извини, я сказал, не подумав, — пошел на попятную Данила, зная: если он продолжит спор, ни к чему хорошему это не приведет. — Никак не пойму, что с твоей головой, причесон у тебя сегодня отпадный, — он быстро сменил тему.