Следующего противника Омал сбил с ног в самом прямом смысле этого слова. Ноги меркурианца еще цеплялись за марсианскую почву, а тулово уже опрокинулось в канал. Удачливого стрелка обдало холодной рептильной кровью, и только в горячке боя он мог воспринять это как освежающий душ. Третьего бандита Омалу удалось лишь ранить. Истекая кровью, ящер кинулся на обидчика. В его желтых с вертикальным зрачком глазах не было ни страха, ни ненависти, ни страдания. Такие глаза могли быть только у самой смерти.

Лежать, когда враг нависает над тобой пятидесятифунтовой тушей, не слишком разумно. Омал вскочил. Палец на спусковом крючке свело судорогой, и выстрела не последовало. Ящер раззявил пасть, обдав человека зловонием. Атомик в его лапе уткнулся горячим стволом Омалу в ребра.

– Дшое, фра крахта! – прошипел бандит. – Ол Шорр нихти хат.

– Отвали, урод! – огрызнулся Омал, не разобрав ни слова.

Меркурианец сморгнул нижними веками, стремительно облизал клыки.

– От Шорра нихто ни ухотил, – повторил он на ломаном среднесолярном.

– Нон Дшое, – отозвался Омал со злорадством, хотя у него поджилки тряслись от страха. – Эст Омал!

Глава бандитской популяции мгновенно понял, о чем речь. Он взревел, будто тираннозавр, взмахнул хвостом и, словно бичом, врезал им по ногам человеку. Омал свалился как подкошенный. Шорр вскинул атомный пистолет, но не успел выстрелить. В запястье ему с хрустом вонзился нож. Бандит взвыл, выронил атомик и кинулся к пескоходам.

– Отдай нож, ящерица! – потребовал знакомый голос.

Омал приподнялся на локте, хотел окликнуть Бердо, но пыль забила глотку, и ничего, кроме хрипа, издать он не смог. Авантюрист перепрыгнул через него и кинулся вслед убегающему главарю, в руке которого торчал драгоценный чудо-нож из элизиума. Омал попытался встать, чтобы продолжить бой. Ноги его не держали, а внутренности скручивало спазмом. Обезглавленные, лишенные хвостов и прочих конечностей, опаленные атомным пламенем существа предстали взору сотрудника консалтинговой фирмы, заключенному в тело межпланетного авантюриста, и съеденный накануне завтрак устремился наружу.

Когда Омал пришел в себя, он увидел, что ящеры отступают. Несколько оставшихся на ходу машин взбили колесами пыль и канули в пустыню. С некоторым огорчением Омал отметил, что умчалась и «Пума». Бедняга Перси Бранд потерял свою «кошечку».

Омал поднялся, отряхнул, как мог, кожаные доспехи, покрутил на пальце раскаленный атомик, чтобы хоть немного остудить, огляделся. И понял, почему популяция столь поспешно покинула территорию пристани.

Из пустыни подоспели марсиане на ездовых многоножках. Покрытые несокрушимым хитином членистые тела издавали при движении звуки, напоминающие лязг танковых траков. Пустынники-мечевики – до пяти марсиан на каждой многоножке – выглядели как заправские пехотинцы верхом на броне. На не слишком просторной парковке стало тесно, будто в вакуум-метро в час пик.

Обменявшись приветствиями, воины Тарсаса принялись подбирать своих убитых и раненых. А потные солицейские в изгвазданной форме стаскивали в одну кучу тела ящеров. Шериф раздраженным голосом командовал ими и хмуро поглядывал в сторону Омала.

А где же Артур?

Омал повертел головой. Бросился туда, где марсиане и солицейские складывали убитых. Но среди изуродованных плазмой тел не было ни одного человеческого. Среди раненых авантюриста Бердо тоже не оказалось. Неужто бандиты взяли его с собой?

– Ты ищешь Хартура? – спросил Тарк Тарсас, приблизившись.

– Да, – выдавил Омал, снизу вверх глядя в невыразительное лицо марсианина.

– Хартур бросился в погоню за плоскоголовыми, – объяснил Тарк.

– Он сумасшедший, да?! – вырвалось у Омала.

– Хартур великий воин, – отозвался марсианин и добавил: – Джо тоже великий воин. Кровь общего врага примирила нас.

И он поддел зубастую башку меркурианской рептилии, будто футбольный мяч.

В тесной каюте, где не было никакой мебели, если не считать тюфяков, набитых клубками сушеной «лески», воняло рыбой. Профессор, устав от ностальгической болтовни о нептунианской юности, задремал в своем термосе.

Сами по себе его воспоминания были захватывающей смесью хоррора и учебника природоведения, но Омал был рад, что профессор наконец прервал свой бесконечный монолог. Снова накатила дурнота. Омал поспешно выбрался на палубу.

На Гамильтон-канале царил полный штиль, и барка шла на веслах. В знойной тишине раздавался лишь скрип уключин да шумное дыхание полуголых многоруких гребцов. Между гребцами прохаживался шкипер. Кроме набедренной повязки на нем были багряный плащ и усыпанная грубо обработанными самоцветами перевязь с коротким мечом, украшенным столь же безыскусно. Время от времени шкипер пронзительно вскрикивал, и гребцы меняли руки – брались за весла отдохнувшей парой. Чтобы барка двигалась быстрее, крики шкипера становились чаще, постепенно сливаясь в ту самую мелодию, что так заворожила Омала ночью.

Омал поднялся на спардек. Пустынное плоскогорье исчезло за горизонтом. Вокруг, насколько хватало глаз, простиралась цветущая, но при этом словно осенняя равнина. Сочетание багряно-оранжевой и красно-коричневой листвы с синевато-серыми соцветиями, что венчали верхушки странных деревьев, показалось Омалу необычайно красивым и тревожным.

Но насладиться зрелищем в полной мере ему не удалось. Впечатление испортил дурацкий путеводитель для психотуристов, о котором Омал давно забыл. Вдруг со скрипом провернулись какие-то шестеренки в мозгах и выскочила справка: причина вечной осени – отсутствие хлорофилла в марсианской растительности, дефицит фосфора и избыток антоцианов…

Видимо, создатели путеводителя по профессиональной наивности ученых полагали, что правильным ответом на вопрос среднего туриста «Почему они все такие красные?» будет формула гидролиза крахмала. К разумным обитателям планеты путеводитель был снисходительнее и лишь слегка коснулся анатомии марсиан. Зато не побрезговал пространной исторической справкой.

Нынешние марсиане представляли собой выродившихся потомков некогда могучей расы. По неизвестной причине эта раса почти полностью вымерла триста лет назад. Города, построенные для нее легендарными Первотворцами, надолго пережили изначальных своих обитателей, хотя безжалостное время, пыльные бури и одичавшие наследники не щадили ни изысканных башен, ни изящных статуй, ни металлических книг, поющих под чуткими пальцами.

Земляне прибыли на Марс около века назад и освоились с тараканьим проворством. Понастроили шуми-городков с торговыми факториями, космопортами и улицами красных фонарей, переименовали каналы, горы, пустыни, пустили в оборот сокровища древних городов. Марсиане сопротивлялись активней, но не намного успешней североамериканских индейцев. Атомные пистолеты и ракетные крейсеры оказались решающим аргументом в диалоге этносов и культур. Аборигены красной планеты предпочли поделить родной мир с жестокими, скорыми на расправу пришельцами, нежели исчезнуть вслед за своими великими предками.