это время зазвенел стационарный телефон.

Морис взял трубку:

– Детективное агентство «Мирослава»…

– Знаю, знаю, – перебил его нетерпеливый голос, – слушает во все уши. Мирослава возле тебя?

– Можно сказать и так, – ответил Морис.

– Тогда скажи ей, что я скоро приеду. И что там у вас сегодня на ужин?

– Я пока ещё не решил, – ответил Миндаугас, привычно проигнорировав дерзкий тон друга Мирославы. Впрочем, с некоторых пор и его друга тоже.

– Решай быстрее! Я голодный! – раздались короткие гудки.

– Шура? – спросила Мирослава.

– Он! Едет к нам!

– Морис, – рассмеялась Мирослава, – у тебя такое выражение лица, словно ты узнал, что к нам едет ревизор!

– Хуже! – выдохнул Морис. – Он голодный!

– Тебе пора привыкнуть к тому, что Шура всегда голодный.

– Я пойду.

– Куда?

– Курицу жарить.

– А. Я, пожалуй, с тобой. Пока ты возишься с мясом, нарежу салат.

Обычно Морис возражал против того, чтобы Мирослава занималась готовкой. Он вообще придерживался того мнения, что женщине на кухне не место. Но на этот раз возражать не стал, так как время поджимало. Наполеонов, которого он сегодня не ждал, вот-вот свалится им на голову.

– Как вы думаете, он останется ночевать?

– Может, – ответила Мирослава, – заносов нет, дороги чистые.

Наполеонов зимой почти никогда не оставался ночевать в коттедже Мирославы, опасаясь, что из-за заносов на дороге не сумеет вовремя приехать на работу.

Солнце почти село, когда зазвенел колокольчик, оповещая детективов, что у ворот гость.

– Шура приехал, – сказала Мирослава, вытерла руки полотенцем и, сказав Морису: – Я сама открою, – направилась к устройству, открывающему ворота, а потом, накинув куртку из серебристого искусственного меха, вышла из дома.

Когда она подошла, Наполеонов уже выбирался из салона автомобиля.

– Ты чего так поздно? – спросила она и обрадовала: – Мы тебя вообще сегодня не ждали.

– Ну спасибо, подруга, – Шура шутливо раскланялся.

– Я хотела сказать, что ты так поздно к нам давно не приезжал.

– У меня завтра выходной. Я останусь у вас ночевать.

– Тогда ладно. Машину сам поставь в гараж, и идём в дом.

– А Морис где?

– На кухне.

– Это хорошо, – одобрил Шура.

Когда Мирослава вернулась на кухню без Наполеонова, Морис бросил на неё вопросительный взгляд, и она ответила:

– Машину ставит в гараж, потом, думаю, в душ пойдёт. Насколько я поняла, он прямо с работы.

– Интересно, что заставило его в столь поздний час приехать к нам, а не отправиться поспать домой?

– Соскучился по твоей стряпне, – улыбнулась Мирослава.

Морис придал своему лицу строгое выражение и проговорил:

– Во-первых, у меня не стряпня, а высокое кулинарное искусство.

Мирослава хмыкнула.

Морис не обратил внимания на её выходку и продолжил:

– А во-вторых, я подозреваю, что Шура приехал с умыслом.

– С каким таким умыслом? Миндаугас! Ты меня пугаешь.

– Я что-то не заметил, чтобы вы были склонны к испугу, – иронично произнёс он, – просто я хотел вам напомнить, что бывали такие случаи, когда все улики указывали на человека как на убийцу, а Наполеонова грызли сомнения. Что он делал тогда?

– Что? – машинально спросила Мирослава.

– Вкладывал конец запутанного клубка в руки своей ближайшей и дорожайшей подруги, – не скрывая сарказма, проговорил Миндаугас.

– Ты думаешь, что и на этот раз? – с сомнением в голосе спросила она.

– Я не утверждаю, – ответил Морис, – но и не исключаю этого.

Продолжить строить догадки насчёт Шуры и опровергать их и дальше им не удалось, так как Наполеонов вошёл на кухню собственной персоной. Точнее было бы сказать – вкатился. Мирослава была права в том, что Шура устроит себе банные процедуры. И вот он явился в длинном до пола махровом халате серебристо-сиреневого цвета, раскрасневшийся с мокрыми волосами.

– Шура, зачем ты утащил мой халат? – напустилась на него Мирослава.

– Свой я не нашёл, – ни капли не смутившись, ответил друг детства и ловко стащил из-под рук Мирославы кусочек говядины, которую она резала в салат.

– Ты что, хочешь, чтобы тебе отрезали палец? – вскрикнула она.

– Нет. Ты же не станешь добавлять в салат своих друзей.

– Безалаберный, – беззлобно выругалась она. И велела: – Сядь на диван и не крутись под ногами.

– Морис, хочешь, я помогу тебе? – спросил Шура с нескрываемой надеждой в голосе.

– Не надо.

– Кушать очень хочется, – пожаловался Наполеонов.

– Надо было позвонить раньше и предупредить, что ты приедешь.

– Я до самого последнего момента не знал, когда освобожусь, – вздохнул Шура. – А тут неожиданно Солодовников смиловался и дал мне на завтра отгул. У меня их там штук сто накопилось!

– Ладно. Тогда просто подожди немного.

Шура с завистью посмотрел на подоконник, где кот Дон ел из своей миски отварную куриную грудку. Кот, в свою очередь, тоже посмотрел в сторону следователя оценивающим взглядом, по-видимому прикидывая, способен ли тот покуситься на его ужин. Решив, что всё-таки нет, спокойно продолжил трапезу.

Наполеонову пришлось томиться не слишком долго. Перед началом ужина ему поручили нарезать хлеб, и он, пока резал, съел один ломоть ржаного хлеба, посыпав его крупной солью. Детективы ничего ему не сказали, только переглянулись. Но Шура счёл уместным поставить их в известность:

– Я ел последний раз в двенадцать часов дня. И то, какая это была еда! Два пирожка с ливером из буфета.

– Бедненький, – сказала Мирослава, – Элла принесла?

– А то кто же, не Солодовников же! – фыркнул Шура.

– Почему нет? Начальство тебя жалует.

– И гоняет в хвост и в гриву! – Шура скорчил уморительную мину.

Мирослава рассмеялась, а Морис, чтобы не последовать её примеру, отвернулся.

После ужина и без того благодушное настроение, в котором Шура приехал к детективам, стало принимать запредельные масштабы, и Мирослава начала догадываться, что настроение друга наигранное.

– Ты чего такой счастливый? – спросила она.

– Дело раскрыли практически по горячим следам.

– Да ну?! – сделала она вид, что удивилась.

– Самому не верится, – вздохнул Наполеонов. И вздох этот был далеко не радостным.

– Какое дело, если не секрет? – небрежно спросила Мирослава.

– Секрет, но вам скажу. Муж убил жену.

– Эка невидаль, – пренебрежительно отозвалась она.

– Не скажи. Приличный мужик. Обеспеченный. Неглупый. Всё при нём, живи да радуйся. А тут такая незадача, – Наполеонов подпёр голову руками.

– Ты уверен, что убил именно он? – спросила Мирослава, понимая, о каком именно деле он говорит.

– Абсолютно!

– Откуда такая уверенность? Его кто-то видел на месте преступления?

– Видеть-то видели. Но была ночь, убийца в куртке с капюшоном.

– То есть твой свидетель не сможет опознать его?

– Откуда ты знаешь, что был свидетель?

Она пожала плечами:

– Ты сам сказал, что его видели.

– Больше её и убивать-то некому. Она нигде не работала, ни с кем, кроме мужа, не ссорилась.

– А с мужем ссорилась?

– Постоянно! Вот и довела