Но такие меры не понадобились. Наивное восхищение вернулось на ее лицо даже более ярким, чем прежде. Но теперь оно было поддельным. Саммер не хотела показывать Люку то, что было важным для нее, – она явно не считала его стоящим такого внимания.

– Разве это не чудесно? Я даже не знала, что в отелях есть такое. Похоже на тайную сокровищницу. На пещеру Аладдина. Код к этой двери должен быть «Сезам, откройся!»[45].

Люку захотелось водить большим пальцем по ее губам до тех пор, пока с них не исчезнет эта улыбка. Тогда Саммер по-настоящему увидит его, нагнет голову и скажет «Сезам, откройся!»…

– Вид всего этого пробуждает в вас… голод? – натянуто спросил Люк.

С сияющей улыбкой она метнулась к полке и схватила упаковку проклятых миниатюрных батончиков Кори, – жуткий молочный шоколад с запахом какой-то кислятины, – который они держали под рукой, потому что у некоторых американских клиентов-идиотов чертовская привязанность к вещам. Наверное, если Люк смог справиться с болью, причиненной ему в детстве, то ему уже ничего не страшно.

– Все в порядке, я кое-что нашла, – весело сказала Саммер.

Он сжал челюсти. Нарочно положил руки на полки по обе стороны от Саммер. Через него пробежал огонь страсти, когда он удерживал ее, будто в клетке.

– Я думал, вы не едите сладостей.

– Ну… я очень привередлива. – Ее извиняющаяся улыбка подействовала на Люка словно пощечина.

Его руки напряглись.

– Слишком привередливы в отношении меня?

Она погладила одну из его напряженных рук так, будто он был ее младшим братишкой.

– Конечно, ты, как никто другой, способен понять, что значит быть привередливой. Хотя меня это особо и не волнует. То был только десерт. В твоем случае.

Только десерт. Только.

– Так поэтому вы отказались? – процедил он сквозь зубы. – Отплатили мне за то, что я оказался слишком привередлив и не захотел стать вашим альфонсом?

При этом слове ее глаза на мгновение вспыхнули, и он успел подумать, что обидел ее или, по крайней мере, не уловил то, что вызвало у нее улыбку. Саммер подняла палец и начала соблазнительно теребить свою нижнюю губу.

– Ну… ты не единственный, кто может, не раздумывая, отказаться от предложенного, знаешь ли, – сказала она елейно и слащаво, но с крошечной издевкой.

Полки начали врезаться в ладони Люка.

– О, вы считаете, что ваше и мое предложения были равнозначны? – Он наклонился к ней и занял все свободное место между ними. – Простите. Не знал, что заниматься сексом с незнакомцами и есть дело всей вашей жизни.

Ее улыбка исчезла. А потом опять замерцала, как шелк на ее теле вчера вечером.

– О, прошу прощения. – Она пальцем оттянула вниз нижнюю губу. И совершенно внезапно – он даже не понял, как это ей удалось, – она появилась с другой стороны от него, освободившись из клетки, размахивая пакетом шоколадок так, будто только что одержала победу в игре «Захват флага». – Полагаю, что вместо этого должна была посвятить свою жизнь изготовлению изделий из сахара?

Люк побелел как от пощечины. И пока он оторопело стоял, Саммер убежала.

«Так Его Величество думал, что с ней будет легко справиться? – размышляла Саммер, плавая в бассейне отеля. – Что он может без долгих слов отвергнуть ее и в то же время ожидать, что в любой миг может дернуть за веревочку, притянуть к себе и заставить ее умолять его быть с ней? Он, что ли, думает, что может управлять ею, как марионеткой, дергая за ниточки?» Она приняла душ и вытерлась, потом обнаружила, что директор отеля ждет ее, чтобы поговорить, и насупилась. Неужели этот ублюдочный Люк думает, что может управлять ею при помощи своих десертов? О, он явно недооценивает ее. Никто и никогда больше не будет таким образом управлять ею.

Саммер подарила Алену Русселю скудную улыбку и только затем поняла, что улыбка получилась вымученной. Она сделала глубокий вдох и придала улыбке легкое мерцание. Влажные волосы Саммер все еще прилипали к затылку и шее, и она осознала, что сегодня не проплыла достаточно много. Все-таки она застряла в этом проклятом отеле. Должно пройти еще два месяца и двадцать девять дней, прежде чем она заслужит свободу и вернется домой со спутниковой тарелкой, словно одно из тех героических животных, которые, если верить легендам, возвращали исчезнувшее солнце. Из-за чего эти животные получали ожоги или теряли зрение, разве не так?

– Они действительно не умеют обращаться с… гостями, – осторожно высказался чудаковатый элегантный директор, глядя на нее так, будто она была ребенком со скверным характером, которого сделали императором Рима. Сидя за столом напротив нее в своем офисе, он притворялся, что пробегает глазами по основным показателям финансово-хозяйственной деятельности отеля. Но на самом деле не об этом он хотел поговорить. Газетная фотография, которая лежала поверх бумаг – на которой она пребывала в руках Люка, – была предусмотрительно сложена вчетверо. Мелочь, о которой все они должны забыть. – Ох уж эти лучшие шеф-повара.

Саммер понимающе кивнула:

– С такими… гостями, как я, например.

Это несколько удивило его. У него промелькнула мысль, что она хорошо знает, как в отеле должны с ней обращаться, и поэтому не знал, что ответить. Он выдохнул:

– Они слишком… эмоциональны.

Она подняла брови:

– Похоже, со мной он прекрасно контролирует свои эмоции.

Они переполняли его, словно их удерживала дамба, и Саммер пока не знала, как он не дает этой дамбе прорваться. Она легко вздохнула, задумавшись о том, что будет, когда дамба прорвется и весь поток хлынет на нее. Да, но не испортит ли это ей жизнь так, что она не сможет вернуться к прежней? У нее и вправду какое-то хреновое влечение к мужчинам.

– Да уж… Люк контролирует себя, – согласился Ален. – Весьма контролирует.

– Конечно, кроме тех случаев, когда тащит незнакомок в лифт, – задумчиво произнесла Саммер.

Ален сжал губы. Очевидно, за лифт он винит ее.

– На протяжении всей моей карьеры я обязан был справляться со всеми главными поварами. Я всегда обучал их контролировать себя. Но вне этого контроля Люк не может сильно отличаться от других. Он слишком живет эмоциями. И они у него… гораздо сильнее, чем наши. Более пылкие. Более мощные.

Глубоко внутри ее возникло неуместное желание, даже голод.

– Конечно. – Она слегка улыбнулась. – Но разве это не присуще великим людям? – Конечно, у него эмоции сильнее, чем у нее. Да, она дочь великого человека, но что в ней есть кроме этого?

– Для отеля было бы настоящей катастрофой, если бы ему пришлось уйти, – отметил Ален.