Зданию, в котором расположена «Ла Скала», не меньше двухсотлет, все в нем устроено по принципу североафриканской риады: внутренний,выложенный плиткой дворике фонтаном посередине и зеленые плети растений, онисвешиваются вниз с галереек всех трех этажей. Промежутки между растениямизаполнены коврами, преобладающая гамма – красно-песочная. С небольшимивкраплениями черного.

Милое местечко.

Столиков немного – едва ли десяток. Их могло быть и два, ночасть пространства занимает импровизированный (как я подозреваю) танцпол. Онфункционирует только и исключительно по вечерам, когда в «Ла Скала»просачиваются типы, похожие на Фрэнки. Какому идиоту пришло в голову назватьресторанчик чопорным итальянским именем «Ла Скала» – неизвестно.

Мы – единственные посетители, но наплыва жаждущих обслужитьнас официантов не наблюдается. Алекс не выказывает по этому поводу никакогобеспокойства, он устроился на стуле напротив меня и… изучает собственные ногти.Не ковры, не растения, ни даже струящийся фонтан – ногти. Тягостная минутауходит на раздумья: каким образом привлечь обслугу. В последующие три я громкопокашливаю, громко барабаню пальцами по столику, и, наконец, наплевав наприличия, снимаю с ног туфлю и отчаянно колочу каблуком по плитам.

Сработало.

Вот она и прибилась к нашему берегу, официантка состуденистым, расплывшимся телом и физиономией американского госсекретаряКондолизы Райс. Сходство настолько очевидно и настолько пугающе, что я готованемедленно начать с ней переговоры о выводе американских войск из Ирака. И обизнес-ланче заодно.

Бизнес-ланч.

Никакой это не романтический завтрак, щебет приготовленныхна гриле птиц и потрескивание витых свечей исключены, ногти Алекса настаиваютна бизнес-ланче. После которого каждый сам заплатит за себя, хорошо еще, что ядогадалась прихватить кошелек.

– Меню, пожалуйста, – холодно говорю яКондолизе. – Ив следующий раз не заставляйте нас ждать.

Официантка морщит узкий, блестящий от пота лоб: о какомследующем разе идет речь?

– Отличная пара вашему гению, – замечает Алекс,как только она покидает столик. – Так и представляю их вместе.

– А я – нет. – Выпады в сторону Доминика мнесовсем не по душе.

– Я задел вас за живое, Сашa?

– Не люблю, когда пренебрежительно высказываются о моихдрузьях.

Я жду, что Алекс извинится или хотя бы произнесетпримиряющую обе стороны фразу, что-то вроде «не надо драматизировать,Сашa», – тщетно.

– Вы сами проехались вчера по его брюху. Не так ли?

Вполне резонный ответ. Алекс ничего не забывает. Ничего незабывает, никогда не повышает голоса и не колотит каблуком по камням, чтобыобратить на себя внимание. И стоит ему повернуть голову, как Кондолиза вновьоказывается рядом с нами – с раскрытым блокнотом и карандашом наизготовку.

– Яичницу с беконом, овощи и сыр.

– Овощи?.. – переспрашивает официантка.

– Брюссельская капуста, тушенная в сметане. Этого будетдостаточно.

– Мне то же самое, – кричу я вслед удаляющейсязаднице Кондолизы, что здесь, черт возьми, происходит?!

Улекс даже не заглянул в меню, откуда такая уверенность, чтов марокканской забегаловке найдется брюссельская капуста, тушенная в сметане?Найдется, и еще как – если верить трем скрепленным друг с другом пергаментнымлистам. Капуста, сыр и яичница с беконом соответствуют третьему, пятому иодиннадцатому номерам в списке блюд, двенадцатым идет курица в тажине.Национальное блюдо, открывающее раздел «Дары Марокко».

Алекс Гринблат либо равнодушен к экзотике, либо наелся еюеще до того, как американцы заняли Ирак. Что же касается волшебного попадания вномера три, пять и одиннадцать – без тщательного изучения ногтей тут необошлось, и, боюсь, это не вся информация, которую можно оттуда выудить.Котировки валют, новости с фондовых бирж, демографическая статистика,результаты скачек в графстве Эссекс, лоты на аукционах «Кристи» и «Сотбис» –далеко не полный перечень того, что скрывается под ногтями Спасителей мира.

Я почти верю в это.

– Итак… – торжественно произносит Алекс.

– Итак, – эхом отзываюсь я. – Может быть,закажем кофе?

– Мне не хочется кофе.

– Тогда чай. Мятный чай со специями – визитная карточкаМарокко… Попробуете?

– Оставим туземные прелести туристам.

Прокол. Я допустила прокол. Попытку всучить Алексу Гринблатучертов мятный чай можно смело приравнять к явке на собеседование в офиссолидной фирмы в одном купальнике и боа из крашеных страусиных перьев. И в том,и в другом случае результаты плачевны. Вопрос только – что меня мучает сейчас?Ведь не на работу же к Алексу я нанимаюсь, в самом деле!..

– Расскажите о себе, Сашa.

– Зачем? Разве это имеет отношение к цели вашеговизита?

– Все может быть. Итак… Как долго вы здесь?

– Три года.

– Приехали сюда из России?

– Нетрудно догадаться, Апекс.

– Вам нравится Марокко?

– Мне нравится Эс-Суэйра. И я бы хотела остаться здесьнавсегда. – Теперь я вовсе не уверена, что дело обстоит именно так.

– Но теперь вы вовсе не уверены, что дело обстоитименно так?

Ах ты, сукин сын! Хрен моржовый!..

– Идите к черту, Алекс. – Собрав остаткисамообладания, я поправляю крашеные перья на боа и оттягиваю резинку накупальнике. И с треском возвращаю ее на место.

– Я еще не позавтракал. – Алексу нельзя отказать вздравомыслии. – Продолжим. Почему вы уехали из России? Насколько я знаю,это динамично развивающаяся страна. Страна больших денег и больших возможностей.И это… это нескучная страна.

– Никогда об этом не задумывалась.

– Напрасно. Динамично развивающаяся страна. Странабольших денег. Страна больших возможностей. Нескучная страна. Даю вам минуту,чтобы выделить главное определение из списка.

У меня есть свое собственное определение, связанное слюбовью, связанное с дерьмом, связанное с фразой, брошенной в подтаявшуюмартовскую жижу у метро «Петроградская»: «Оставь меня в покое, идиотка!». Уменя есть свое собственное определение, но вряд ли оно заинтересует АлексаГринблата. Возвышающегося сейчас надо мной в ожидании брюссельской капусты,сверкающего огнями взлетных полос, унавоженного рекламой ведущих производителейпива и спортивной обуви, снабженного операционной системой Windows,раскинувшего в пространстве всемирную паутину и не чуждого при этом смазанногоштемпеля на самом обычном письме.

Второго прокола быть не должно. Его и не будет.

– Нескучная страна. Я права?