Лёд, видно,оголодал в своих скитаниях, потому что смёл всю сковороду в одно мгновение.

Мы сидели вокругстола в темной кухне, освещаемой одним крохотным огарком (для конспирации иэкономии) и смотрели ему в рот, ожидая новостей.

— Всёнормально, — мотнув головой, сказал он. — Партия соли, которую, чутьбыло, не задержали из-за этого дурака, ушла благополучно. Она уже должна бытьна подходе к Ракушке.

— А то, чтодобыча соли упала, никого не встревожило? — спросил Профессор, подвигаяему хлебницу поближе.

— А даже еслии встревожило, меня это не волнует! — отломив корочку, принялся возить еюпо сковородке Лёд. — Тот, кто в деле, тоже удивляется вместе с нами такомустранному явлению и только руками разводит, мол, чего это вдруг? А людей состороны к скважинам и близко не подпустят ещё несколько дней. Надо создатьзапас на случай, если у Службы Надзора снова возникнут странные претензии кОгрызку. Лето не за горами, соль нужна.

— Этогомало, — спокойно сказал Рассвет, который единственный из нас (Лёд не всчёт) сидел за столом не лохматый и заспанный, но аккуратно причёсанный ибодрый. — Надо выводить начальника из игры. Этот пузатый мало того, чтодурак, он ещё и деятельный дурак. И мстительный.

— Подумаем, —пообещал, зевая, Град. — Ты когда появишься обычным порядком?

— Сейчас я вчистое переоденусь и уйду, — пытался выжать остатки масла, на которомжарилась яичница, из уже совершенно чистой и сухой сковороды Лёд. — Покане рассвело. А дня через три приеду, как нормальный человек, хоть отосплюсьтогда дома. Устал, Медбрат их побери, хуже лошади… Просолился весь, как рыбасоленая…

— Вот ктвоему приезду об этом и поговорим.

И тут Профессорвспомнил о своем открытии и решил проверить его на практике.

— Где твоягрязная одежда, дружок? — заботливо спросил он у Льда. — Давай, япостираю, чтобы нашей хозяюшке работы поменьше было.

— Нет! —завопила я, не успел Лёд и рта раскрыть. — Поздно!!! Я уже постирала,только выполоскать осталось! И это я сделаю сама!

Лёд, чья одеждаспокойно лежала в корзине для грязного белья, испугался моих страшных глаз исообразил, что выдавать её нахождение не стоит, иначе, по всему видно, самоеменьшее, что я сделаю за разглашение этой тайны — тресну его сковородкой,которую он так почистил, что только ещё не вылизал.

— Да,да, — подтвердил он, отправляя в рот последний кусочек хлеба. — Увы,вы опоздали… — и непритворно вздохнул, разочарованный скромным ужином.

— Жалко… —вздохнул преисполненный хозяйственным рвением Профессор. — Ну, тогда хотьпосуду сполосну.

— Ненадо… — жалобно попросила я.

— Ну что тыдушенька, мне совсем не трудно, — растаял Профессор.

* * *

Незадолго довосхода солнца Лёд покинул Огрызок. А мы стали готовиться к Большой Уборке.

Чтобы было чеммыть окна, пришлось идти в лавочку закупать мыло и щёлок.

Я взяла Рассвета,чтобы он хоть немного передохнул от своей писанины, количество бумаг, котороепородило в последний месяц наше представительство, побило все мыслимые рекорды.

Мы лениво шли поглавной торговой улочке, оригинально называющейся Большой, и искали мылоподешевле, выполняя ценное указание начальства, выкрикнутое нам вдогонку издверей «Лавки Южных Товаров».

Выполняли не изчувства долга, а потому как посчитали, что если купим мыла много и дёшево,останется еще на книгу «Обычаи и нравы Смелых. Краткое описание, составленноеещё во времена существования вышеупомянутого народа Пепельным МагистромЧетвертой Двери Службы Воспитания и Образования».

Книга была,конечно, так себе — раз прошла через горнила Четвертой Двери, но содержаламного интересных фактов, да и вообще, хоть что-то знать о народе, который жилна этой земле, совсем не помешало бы.

— Стой, —вдруг поймал меня за руку Рассвет. — Вон начальник Службы Надзора идет!Смотри незаметно!

Не знаю, как можносмотреть незаметно, но я честно постаралась.

По улице шёл,воинственно выпятив грудь и грозно сопя, смешной пузан, низенький и округлый, сдурацкой чёлкой на невысоком лбу, с коротенькими ручками и ножками. Он былпохож на мячик.

И было понятно,что от такого мячика ожидать можно всего — нерастраченная энергия так и пёрлаиз него во все стороны. Такой будет воевать просто потому, что воевать емунравится.

Да уж, противныйпопался противничек… Ему тут подвигов подавай, а Ракушка, значит, пусть безсоли живёт? И так почти официальная блокада острова со стороны Чрева Мира идёт,и тут еще этот деятель.

— А скомпрометироватьего нельзя? — спросила я, изучая пучки пряжи, висящие у одной из лавочек вкачестве образцов товара.

— Не-а, он итак по уши в добре, его уже невозможно опорочить. Разве что поймать запоеданием младенцев.

— Ну, такдавай поймаем.

— Не стоит,Град более красивую комбинацию придумает, вот увидишь.

Не подозревая, чтотолько что избежал страшной участи поедания младенцев, начальник, фыркая, какзастоявшийся мул, прошел мимо нас. Мы были полностью погружены в шерстяныепроблемы.

Убедившись, чтоначальник Службы Надзора укатился достаточно далеко, мы бросили щупать шерсть,и вернулись к мылу.

Закупив егостолько, что хватило бы вымыть не только Огрызок, но и весь Отстойник, всё-такиприобрели и книгу.

Она была дешёвая —потому что, во-первых, и спрос на неё был небольшой, а во-вторых, она была неотчитанная и могла содержать заклинания. А желающих покупать непроверенныекниги в благоразумном Отстойнике практически не было.

Потом нагруженныйпокупками Рассвет отправился домой, а я пошла навестить Ряху и узнать, какпоживают его скаковые тараканы.

Тараканыпроцветали.

Ряха изобрелкакой-то особенно питательный и поэтому невыносимо вонючий состав и теперьтрепетно откармливал своих любимцев. Смотреть на это человеку со слабыминервами было невозможно.

— Ты хотьмышку поставь! — просил он меня, набрасывая корм в деревянный ящикслуживший тараканам столовой и высыпая туда всех Молний — теперь их было уже сдесяток.

— Я тебеточно говорю — Молния победит!

— Ага,жди! — я стояла, повернувшись к Ряхе спиной, чтобы не видеть тараканьейтрапезы и теребила в руках кончик своего хвоста в качестве успокаивающегосредства. — Я в эти дела вообще не верю. Нет во мне азарта. И денег у менятоже нет.

— Того нет,сего нет, — бурчал Ряха. — Я верный способ деньгами разжитьсяпредлагаю, а она упирается. И при этом говорит, что денег нет. Ты сама себевраг.