Ну надо, так надо…Пришлось прибегнуть к древнейшему способу раздетых девушек и пустить на бальноеплатье алую, затканную золотом шелковую штору с одного из фасадных оконОгрызка. Шторы были тем немногим, на чём представительство не экономило, пускаяпыль в глаза.

Профессорповздыхал, но промолчал, когда я сдернула штору с карниза. Оказалось, еслинадеть нижние юбки и корсаж от платья госпожи прокурорши, а сверху всего этогообернуться шторой и заколоть её кое-где булавками, то получится нечто, в чёмнельзя признать ни штору, ни платье госпожи прокурорши и это уже хорошо.

А если будутненужные вопросы, то всегда можно сказать, что у нас, в Ракушке, только такое иносят в последнее время, а вы тут, на краю света, бедненькие, живёте и знатьничего не знаете…

* * *

Сомнения уПрофессора насчет моего участия в мероприятии были, видно, нехилые.

Потому что онкрепко держал меня за локоть с одной стороны, Град с другой, наверное, чтобы несбежала — и в таком виде мы появились в замке на Горе.

— Ненаступайте мне на платье, — шипела я на ходу. — У меня булавкиотколются.

Юбка госпожипрокурорши оказалась мне длинной, и я на неё постоянно наступала, хоть подшторой этого и не было особенно заметно.

Профессор,облаченный в парадное одеяние главы представительства, раскланивался направо иналево. Град приветливо скалился окружающим. Выглядела наша троица впечатляюще,это надо было признать. Одна алая штора вокруг меня чего стоила.

— Сколькоденег вы дадите мне на разврат? — уточнила я у Профессора, когда мынаконец-то миновали длинный вестибюль.

— Здесь,слава богам, все бесплатно, — раскланялся с каким-то хлыщомПрофессор. — Иначе ноги бы моей тут не было! Такие деньги на ветер пускатьмы просто не можем себе позволить. Наши доходы не предполагают подобныхрасходов.

Вчера ночью, послетого, как дракон в миллионный раз не отозвался, я сидела и от нечего делатьприкидывала на листочке доходы нашего представительства и бюджет Отстойника. Полюбому получалось, что Огрызок мог бы два Отстойника содержать, и ещё бы мне нановое бальное платье осталось, если так необходимо выпихнуть меня на бал.

— Разврат неполучится… — невинно заметил Град, глядя в сторону.

— Почемуэто? — обиделась я.

— Слишкомунылое мероприятие, чтобы тут можно было повеселиться…

— Это мы ещёпосмотрим! — угрожающе пообещала я, в надежде, что испорчу им вечерраздумьями на предмет того, что я могу выкинуть.

Наконец они меняотпустили на волю. Можно было оглядеться и прикинуть, что к чему.

Девушке, первыйраз попавшей на бал, крайне необходимо произвести разведку местности и узнать,где находятся выход и туалет. Во вторую очередь необходимо выяснить, гдекормят. А уже потом, где танцуют и слушают сплетни.

Когда я обнаружилавыход, пришлось преодолевать сильнейшее искушение тут же им воспользоваться.

Не знаю, удалосьбы мне его побороть, но у выхода появился, как в воду глядел, Град, сноваподхватил меня под локоть и решительно повёл танцевать.

По пути мыторговались шёпотом, сколько танцев я обязана быть в строю ради престижаРакушки. Сошлись на семи.

Сделав один танец,Град счел свой дипломатический долг полностью выполненным, и пошел резаться вкарты. Пришлось танцевать с туземцами, причем не первой молодости.

Оно бы всё ничего,но представители всех ветвей власти, что местной, что имперской, были людьмиглубоко серьёзными и, прямо скажем, какими-то деревянными в неслужебнойобстановке.

Их, по всему быловидно, тоже обязали отработать необходимое количество танцев, чтобы даже вОтстойнике бал проходил «как положено», не хуже, чем в столице. И где воригинале просто бы веселились и радовались, здесь натужно пытались«соответствовать», больше кося глазом в сторону двери, за которой скрывалисьстолы с напитками и закусками. Эх, тётю бы мою столичную сюда, она бы поставилана уши местное общество…

Меня же кололибулавки, поэтому я с трудом дождалась седьмого танца и сбежала из танцевальногозала, отправившись побродить по замку.

Смотреть былонечего. И залы были скучными, и панно на стенах невыразительными, и портретыизображали каких-то осоловелых кавалеров и с трудом помещающихся в узких рамкахдам. Стены и то, что было на них навешано, друг другу не подходили. Стены былиместными, а панно и портреты прислали из Хвоста Коровы. А может быть, всё былоне так печально, просто из-за булавок мир виделся не в самом выгодном свете.

Я побродила,побродила, стащила со стола с закусками блюдо с орехами и решила слинять домойв Огрызок через разведанный выход, оставив Града с Профессором вести своюдипломатию в одиночестве.

Прикинулапримерное нахождение выхода и пошла, грызя орешки, первым попавшимся коридором,ведущем в нужном направлении. Шла и удивлялась, чего это он почти не освещён.

Коридор, какоказалось, был плохо освещён по одной простой причине: он вёл совсем не квыходу. А куда-то, куда ходить без нужды, видно, не рекомендовалось.

Потому что когда янаступила на одну из плит пола, по виду совершенно не отличающуюся отостальных, с потолка упала кованая решетка, чуть не снеся мне ползатылка ихвост. Блюдо с орехами у меня выпало, орехи раскатились по полу. Решеткаотрезала мне путь назад, перегородив коридор на две части. Но самое печальноебыло то, что она намертво пришпилила мое платье, да так неудачно, что выбратьсяиз него не представлялось возможным.

Я сидела на полу,прибитая к нему прутьями, словно гигантскими гвоздями, и думала.

Можно, конечно,подёргаться. Но тогда придётся оторвать порядочный кусок нашей парадной шторы,представляю лицо Профессора, и кусок нижней юбки, представляю лицо прокурорши…

Надёжнее всегобыло бы каким-то образом выползти из платья, словно змейке из старой шкурки, ипопытаться поднять решётку, чтобы спасти бальный наряд, который наутро сновадолжен стать шторой и нижней юбкой чужого платья. Но я перестаралась, драпируяштору вокруг себя, а Лёд, помогавший втыкать булавки, делал это не совсемправильно и теперь, когда решетка натянула ткань, при малейшем движении онивонзались в меня, словно пыточные иглы.

Да уж, попаласькрепко…

Посидев с полчасав грустных раздумьях, меланхолично поедая орехи, до которых можно былодотянуться, я вспомнила, что если двигаться теперь я не могу, то издавать звукипока ещё вполне.

Будет ли это дипломатическимскандалом или нет, не знаю, но позвать на помощь мне никто не мешает.

И заголосила:

— Спасите!!!Помогите!!!

Спасать девушкуникто не спешил, и я уже начала собираться с духом, пытаясь уговорить себяперетерпеть боль и всё-таки выбраться из платья, пусть и ценой кровавыхцарапин.